Мы помним, что Явлинский во главе своих либералов вместо номенклатурной и менеджерской буржуазии хотел иметь «настоящего» собственника, который не для себя приватизирует с помощью государства, а скупает на рынке акции (он имел в виду отечественные «инвестиционные институты» и зарубежный капитал, банки – у кого же ещё мог быть капитал?). Собственность – говорит Явлинский – следует передать «в надёжные руки». Явлинский в таком смысле был человеком международного капитала, он хотел восстановить ответственность менеджера перед «настоящим» владельцем. Только вот неясно, почему должны были новые владельцы отступать в пользу «по-настоящему крепкого» иностранного владельца, ведь тем самым система ликвидировала бы собственную социальную базу. Вновь выяснилось, что отношения собственности одновременно являются и отношениями власти. Таким образом, «хороший» капитализм Явлинского потерпел поражение из-за отсутствия объективных предпосылок. Написанное уже после поворота исследование было оторвано от действительности даже больше, чем программа Шаталина. Ведь Явлинский и сам писал, что не было (и поныне нет!) такой рыночной структуры, которая обеспечивала бы бесперебойный ход бизнеса. Возникла система, напоминающая своеобразную азартную игру: «игра» может идти только в один круг, поскольку «нет современной рыночной инфраструктуры, бесконтрольно добываются огромные прибыли, вовсе не связанные с реальным функционированием и полезностью предприятия»[291]. Чёрный рынок, теневая экономика никуда не делись, нормальная форма существования капитала – это стремление избежать уплаты налогов, различные технологии по отмыванию денег, бесконечное разнообразие злоупотреблений приватизации, их широкое распространение и пр. Суть новой системы в том, что нет ясных границ между легальностью и уголовщиной[292]. Программа Шаталина, призванная решить функцию перестройки по «смене режима», не была осуществлена, по сути, ни по одному пункту, кроме смены собственности путём «дележа». С этим обстоятельством органично связано, что у приватизации и поныне нет общественной легитимности ни в одном постсоветском государстве, ведь новый режим в ходе присвоения собственности оказался не в состоянии соблюсти даже свои нравственные и юридические предписания. Настолько, что под влиянием катастрофического опыта смены режима Явлинский был вынужден своеобразно оправдываться тем, что «глупые» руководители перестройки испортили дело в вопросах собственности, теория будто была хороша, вот только «плохие» политики испортили дело[293].
Что касается сути, то частным присвоением государственной собственности история перестройки заканчивается. Вместо нового «демократического капитализма», однако, возникло нечто, больше напоминающее «российский капитализм» начала XX века[294]. Политические рамки этого в символичной форме дал «опереточный путч» августа 1991 года и 18-е брюмера Бориса Ельцина, по современному летоисчислению 4 октября 1993 года. Первая дата ознаменовала провал системы государственного социализма, вторая – победу рыночной экономики в России. С первой экспериментировали властные элиты, не желающие сдавать старый режим, вторую, как положено, финансировал «международный капитал» против властных группировок, оставшихся в стороне от «дележа»[295]. Государство, таким образом, осталось строгим стражем новых отношений собственности – одновременно демонстрируя зависимость новой российской буржуазии от государства и политические-организационные-властные предпосылки формирования нового классового общества.
292
См. P. Khlebnikov: Godfather of the Kremlin: Boris Berezovsky and the Looting of Russia. Harcourt, N. Y., 2000; В. Радаев: Теневая экономика в России: изменение контуров. Pro et contra, зима 1999. с. 5–23. Весь номер рассматривает вопросы теневой экономики. Взгляд на проблему в другом ракурсе см.: Borisz Kagarlickij: „Politikai kapitalizmus“ es korrupcio Oroszorszagban. Eszmelet, 56. sz. (2002. t61) 79–89.0.
293
Не случайно, что Явлинский отнёсся критически к сложившейся ситуации, но пытался возложить ответственность на политиков. В Венгрии Ласло Чаба, Лайош Бокрош, Ласло Бекеши и др. придерживались «наивной» точки зрения, согласно которой с концепциями валютного фонда, шоковой терапии, неолиберальными планами всё в порядке, только «русские» (и восточноевропейцы) испортили дело. См.: Csaba L.: Pinochet Oroszországban? In: Jelcin és a jelcinizmus. Bp., Magyar Ruszisztikai Intézet, Bp., 1993. 49–66.0. (
294
Об этом явлении См. Krausz Tamás: Putyin és az orosz kapitalizmus. Utószó a ielcinizmus kérdéséhez. In: Lenintöl Putyinig. 129–138.
295
Cm.: J. W. Moses: Borisz Jelcin brumaire tizennyolcadikája. Eszmélet, (1996. tavasz) 29.sz„165–182.