- Значит, мне все это приснилось. Да я и сам порой задумываюсь, кто я на самом деле. Родителей своих не помню, где родился тоже. Но исполняю волю таких же бесноватых, как и я, которые находятся у власти. Это придумано не мной. Все же есть какая-то сила, которая портит все живое. Думаешь, это я убивал их, нет, это не я. Но кто-то через меня. А сейчас скажи мне, почему у меня болит щека?
- Товарищ капитан, это вы зацепились о дверной крючок вчера и порвали себе щеку. Посмотрите, какая лужа крови на полу.
Ерофеев встал, его шатало из стороны в сторону. Он посмотрел на лужу крови, затем подошел к окну и внимательно посмотрел на ту жизнь, которая окружала его. Вокруг стояли бараки, сосны были покрыты инеем: «Странно, вроде бы я это все вижу впервые. Неужели я живу во сне».
Агафонов, мне хочется забыться.
- Да нет, товарищ капитан, от самого себя никуда не денешься. Вам бы исповедоваться у нашего лагерного священника.
Он засмеялся:
- Ты что хочешь, чтобы я еще одну голову отрезал. Я на это никогда не пойду. И то о чем они проповедуют – это все неправда. Потому что у меня есть свой учитель. С 37 по 39 год я убил более полусотни людей. Но учти, я являлся только исполнителем. Я выполнял приказы. Иногда задумываюсь, меня ведь кто-то родил, хотя матери своей я не помню. Но бывают такие моменты, что я вижу небольшой лучик света, который пытается пронзить мое сердце. Но я окутан чем-то непробиваемым. Думай обо мне что хочешь, да я на тебя не в обиде. Тебя я не трону и не предам, хотя ты здоровый мужик и любые пытки выдержишь. Но я тебе этого не желаю. А о себе я как-то сам побеспокоюсь. Налей мне еще, и можешь идти.
Снова выпив стакан водки, Ерофеев подошел к окну и долго стоял молча. Он пытался вспомнить свое детство, но у него ничего не получалось. Перед ним стояли те убиенные лица, которых по приказу верховных учителей он убивал. Да, я только сказал Агафонову, что когда человека покидает страх, он становится зомби. Но на данный момент, хотя я и пьян, этот страх начинает возвращаться ко мне. Если он полностью вернется, значит, я стану человеком. А если я стану им, то белый свет для меня превратится в черную мглу, потому что я привык к одному. Это, судя по всему, предначертано моей судьбой. Я натворил много горя. С горем и уйду.
На улице поднялся ветер, сыпал сильный снег. Заключенные рубали лес, шумели пилорамы. И вот в этом шуме никто не услышал выстрела. Только лишь Агафонов. Вбежав в комнату, он увидел капитана, лежащего на кровати, рядом с ним лежал пистолет. Выстрел он сделал себе в рот.
- Эх, товарищ капитан, мне с одной стороны очень жаль твоего тела, с другой стороны душу твою мне не жаль, хотя у тебя, ее не было. Я всегда буду просить Бога, хотя это не по Божьи, чтобы, такие как ты, сами по собственной воле уходили с этого мира. Ты спрашивал за тех вчерашних убиенных, прикопал ли я их, нет, я этого не сделал. Но весной я это сделаю и над их общей могилой поставлю крест. Тебя же, мы отнесем в тайгу. Раз ты оказался зверем, то пускай звери сами решают, как с тобой быть. Может быть, тебе и нравилась такая жизнь, но ведь существует какой-то предел. Я сейчас нахожусь над тобой как священник, хотя отпевать тебя не буду. Тебя отпоют волки и медведи. Пусть твои кости сгниют не через сто лет, а через несколько дней. Чтобы их прах поглотила земля на веки вечные. Я буду всегда просить Господа о том, чтобы такие люди вообще не рождались. Хотя… не мне решать, я просто буду просить. Думаю, что страх вернулся к тебе, поэтому ты и сделал такое. Я же останусь при своем мнении.
- Анатас, вот ты и убедился, что я могу делать все, тем более ты. А сейчас можешь идти домой, и как я просил тебя, прибыть вечером на кладбище.
В один миг человек в черном балахоне исчез с моего поля зрения. Не знаю почему, но я заплакал, мне стало страшно. В то время я думал, что такое происходит со всеми людьми, но я ошибался. Море шумело, оно как бы звало меня к себе. Страх еще больше охватил меня, и я побежал к себе домой. Дома меня встретила мама:
- Сыночек, тебя кто-то обидел?
- Нет.
- Так в чем же дело?
- Мама, я и сам не знаю.
- Тогда тебе лучше поспать.
Я разделся и лег в постель. Спать не хотелось, меня одолевали разные мысли и всякого рода видения. Но самое главное, что все это происходило в красном свете. Моя сущность резвилась в пространстве, и в какой-то степени от этого я получал удовольствие.
Наступил вечер, все улеглись на ночлег. Со мной рядом лежал мой брат. От его хрупкого тела исходило тепло. Я же был холоден, меня всего трясло. Посмотрев в окно и увидев там луну, мне захотелось встать. Я встал и долго смотрел на этот тусклый свет. По небу плыли тучи, они только изредка закрывали от меня ночное светило. Повсюду лаяли собаки, их лай напоминал мне что-то родное. Я внимательно посмотрел в сторону кладбища, затем в сторону моря. И увидел нечто странное – со стороны моря по направлению к кладбищу двигались тени. Их было очень много. Они напоминали мне человеческие фигуры. У меня тоже появилось желание пойти вслед за ними. Родители крепко спали. Воспользовавшись этим, я вышел из дома, меня всего поглотила ночь. Тени окружали меня со всех сторон, и вместе с ними я направился в сторону кладбища. Шел я молча, но слышал шепот теней. Они говорили обо мне. И вот появились первые надгробные камни, я влился во владения тьмы.