— Ясно… — сдержанно кивнул Сизов, просканировав меня холодным невозмутимым взглядом. — Да, ты отличный разведчик, и генерал это ценит. Кстати, проверку на вшивость ты прошел. Вот если бы пленка пропала, а ты бы ничего не предпринял… Ну, не будем о грустном!
Сизов вдруг взял, да и высыпал все содержимое из сумки прямо на землю. Тубусы, позвякивая металлом покатились в разные стороны. Ботинком он прикатил их обратно в кучу. Махнул рукой в сторону вертолета.
Почти сразу подбежал боец, притащил канистру с топливом.
Далее, без каких-либо комментариев, последовала процедура экстренного уничтожения носителей информации, путем сожжения контейнеров с пленкой.
Дело в том, что особый материал, из которого и производилась эта микропленка, очень боялся термического воздействия. По сути, внутри тубусов она не сгорит, но после такого варварства смотреть на что-либо там уже будет бессмысленно… Ясно, заметают следы! Да и пёс с ними! Мне-то оно зачем? Со своими бы проблемами да вопросами разобраться… Уж сюда-то мне лезть не стоит! Политика, интриги, заговоры… Я далек от этого!
— Лучше это уничтожить! — негромко пояснил офицер, не отрываясь глядя на пламя.
Не прошло и пяти минут, как тубусы с микропленкой превратились в кучку закопченной металлической тары — теперь все это абсолютно бесполезный хлам.
— Пожалуй, все… — Сизов обернулся к бойцам. — Так! Авдеев, Бойков. Вы знаете, что нужно делать!
Оба бойца кивнули, схватили оставшиеся канистры и спешно бросились во двор. Скорее всего, генеральскую дачу ждёт что-то вроде рукотворного пожара. Опять же, это не мое дело.
— Громов, чего стоишь? Собирай вещи, если они у тебя есть. Через десять минут улетаем, пока сюда никто не пожаловал. И, Громов, напомни, а что стало с теми, кто сопровождал Кикотя?
— Один мертвый, вон в том УАЗе, его с плато видно. Пытались уехать, но я не дал им этого сделать. А второй раненный, был в кишлаке. Но проверять времени не было. Возможно, он ещё там, прячется. Или сбежал.
— Хорошо… — задумчиво кивнул тот, быстро и часто кивая головой.
Следующие несколько минут прошли в экспресс режиме. Бойцы торопливо вынесли из дома ещё пару картонных коробок из последней поставки, затем какой-то мешок, достаточно большого размера. Все это закинули в Ми-8. А затем облили сам дом бензином как изнутри, так и снаружи и подожгли. Та же участь постигла и мою пристройку, где я жил последние дни. Ничего важного там не было. По крайней мере, для меня точно.
Любопытно получается, где бы я ни показывался, куда бы и в какое место ни попадал, там обязательно случается какая-то задница… Наверное и впрямь, попав в это время в молодого себя, я одновременно стал магнитом для разнообразных событий, в основном неблагоприятных. Не смешно, вот совсем не смешно, но именно такая тенденция и прослеживалась. И ведь воспринимать это можно по-разному — например, как расплату за возможность прожить вторую жизнь. Или как веяние судьбы, куда ветер подул, туда и понесло.
Неужели мне так и суждено постоянно во что-то встревать, пока не исполню какое-то предназначение? А есть ли оно вообще, это предназначение?
Дом оперативно подожгли и несмотря на то, что гореть там особо было и нечему, сейчас он весь был объят пламенем и черным дымом. Наверняка, дым будет видно отовсюду — из располагавшегося рядом кишлака непременно прибегут местные таджики, выяснять что произошло и кто виноват. В любом случае понятно, это место больше генералу не нужно… В скором времени это будут лишь обгоревшие обломки, без крыши, лишь с одними стенами. Я на такие строения в Ливии вдоволь насмотрелся.
Загрузившись в вертолет, мы немедленно взлетели. Сделали небольшой круг над каменным плато, затем легли на курс. Впереди был Ташкент.
Удивительно, но уже через полчаса вертолет пошел на посадку. Весь полет прошел хорошо — без приключений. На авиабазе, после того, как я привел себя в порядок и переоделся в уже порядком надоевшую мне «афганку», отправился в столовую, где вдоволь покушал горячей еды. Затем, вместе с подполковником Сизовым мы пересели на готовый к взлёту ИЛ-76, следующий в сторону Ростовской области. Вместе с нами летели ещё какие-то офицеры и прапорщики, но к нам никто с вопросами не приставал.