- Матвей, ты меня слышишь? - пыталась достучаться до него соседка Дарья. - Сестрёнка-то твоя пропала. А матушка сгорела. Кто-то дверь ломом подпёр. Одну половину пожарные отстояли. Другую не успели. К ночи подонки вернулись, и дом ваш сожгли дотла. Скорей всего, улики уничтожали.
На следующий день к полудню явились дознаватели. Покрутились, повертелись. Свидетелей не опрашивали и с нас погорельцев, показания не снимали. Но я слышала, как один говорил участковому: «Состава преступления нет, и дело открывать не будем». Списали всё на аномальную жару. Состряпали протокол и укатили. Хотя и так ясно, матушку твою заказали. А кому что докажешь? И пожарный уезжая, сказал: «Правды нынче не добиться. Она в слезах народных захлебнулась». Да что говорить. Не каждому дано героем родиться. Одна только матушка твоя не побоялась, и переселяться наотрез отказалась. Даже нас уговаривала на посулы чиновников не поддаваться: «Селяне подумайте: что вы будете делать в бетонных замкнутых коробках? Клопов с тараканами давить. Да брехню с утра до вечера по телевизору слушать. Вы же без землицы своей с тоски подохнете. Послушайте, родненькие, деньги, которые вам обещают, быстро закончатся. А дальше что?» - настаивала она.
Её упрямство бесило начальство. Можно сказать, бельмом на глазу Татьяна у них была. И барыши ей предлагали, и угрожали. Но она всё на своём: «Никуда не поеду. С места не двинусь!». А тебя, видать, расстраивать не хотела. И Варе наказ дала молчать. Сам посуди: кто дал согласие на переселение, их дома целёхоньки стоят. А кто матушку твою поддержал, всех пожгли. Да чёрт с ним с барахлом и постройками. Главное люди живы остались.
Мы тут скинулись, кто, сколько мог и рядышком с твоим отцом маму твою схоронили. И вот ещё что. Врать не стану, но крик Варюшки в ту ночь соседи слышали. От посадок он доносился. И тело девочки до сих пор не нашли. Я, конечно, сожалею, но чем тебе помочь не знаю.
Дарья немного помолчала и робко продолжила: - «Соня-то моя три ночи, почитай, по Вареньке подушку слезами омывала. Они же с ней, как две сестрёнки, не разлей вода, были. - Затем вздохнула и робко сказала. - Ты прости, Матвей, но надо бы нам номерами телефонов обменяться. Мало ли какая надобность выпадет. Бабы-то судачат: «Девонька уж больно красивая уродилась. Её, говорят, в бордель похитили». Да, что балакать: дитё ведь совсем, - сокрушалась она, смахивая слёзы. И словно себе в оправдание, добавила. - Видит Бог, не хотела, но сейчас скажу. Ты послушай, Матвей, что мне участковый сказал. Когда я заикнулась ему на счёт твоей сестрёнки: «Я одной ногой на пенсии. И башкой своей рисковать не стану. Не хочешь, Дарья, проблем на свою задницу – лучше помалкивай. Для тебя же, дуры, стараюсь».
Лицо Матвея побелело. На скулах выступили желваки. Он сжал кулаки и с болью прохрипел: «Боже мой! Где же справедливость?» - и рухнул на пепелище.
Дарья хотела вызвать скорую. Но подумав, решила отвезти парня в соседнее село. Где сама проживала у престарелой матушки. Пока не дали ей обещанное жильё: «Пусть оклемается, а там видно будет», - вздохнула она. И, подхватив Матвея под мышки, волоком потащила к своему «Москвичу». Следом погрузила две его сумки.
Трое суток метался парень в бреду. На четвёртые притих. Дарья приподняла голову Матвея. Разжала ложкой зубы и влила в рот парню горький настой из трав.
- Слава Богу, оклемался! Видать, покинула тебя лихоманка, - радовалась она. - Первые дни думали и не жилец ты вовсе. А как грозить и ругаться стал, поняли. Сто лет проживёшь. И, дай Господь, ещё повоюешь, - тараторила она.
На десятый день Матвей поднялся. От слабости кружилась голова. Дрожащими руками он поставил на зарядку телефон и позвонил Кириллу.
Следующим утром, невзирая на отказ, заплатил женщинам за хлопоты. И отправился пешком на погост. Где на могиле родителей поклялся, найти Варю и отомстить за маму.
С этой минуты жизнь Матвея круто изменилась. Он специально не стал беспокоить Дарью. Чтоб не впутывать её в свои дела.
На следующий день тепло попрощался и, тормознув попутку, отправился обживать дачу друга.
В дороге он вспомнил слова мамы, во время проводов его в институт: «Сынок, прости папу за настырность. Я знаю, ты не хочешь быть офицером. Но гордость за тебя силы отцу придают».
До такси тогда Матвея провождала приёмная сестрёнка Варя. Мать, которой скончалась от инфаркта. А отец девочки утонул при высадке морского десанта с корабля на берег. Его командирский БТР с открытым люком, захлестнула откуда-то налетевшая внезапно волна. Случилось это во время масштабных флотских учений.