Первой в больницу прибежала Антонина. Следом в палату влетел Борис. Он встал на колени у кроватки дочери. И, держа её маленькую ручонку в своей большой ладони, другой рукой прижимал к себе сына.
Тоня, с трудом сдерживая крик, с ужасом смотрела на Машу.
Я чувствовал за собой вину, и немалую. Обычно мне выпадала роль опекать детей на море. В этот раз они убежали купаться одни.
Осторожно выхожу на улицу, чтоб отдать должное Владимиру. А того и след простыл. Стоя на крыльце, исчезновение своей машины заметил не сразу. Глаза мои бегали в поисках умника. А увидев пустоту, где ставил «Опель», понял: «Работа гения». И проклиная себя за оплошность с детьми, устало побрёл домой.
По приходу рухнул на диван и отключился.
Проснулся далеко за полночь. Лампочка на углу веранды тускло освещала двор. «Опель» мой стоял на месте.
«Ловкий парень», - с завистью подумал о Владимире и бросил взгляд на небо.
Время близилось к утру. Сна, как не бывало. Казалось, выспался за месяц вперёд.
Стараясь не греметь воротами, отодвинул задвижку и отправился на берег.
С моря доносился ровный гул мотора, который постепенно нарастал.
«А вдруг это бандиты?» - подумал я с опаской. И, улыбнувшись мысленному абсурду, прибавил шаг.
Едва судно, шурша днищем, уткнулось в берег, я замер. Оттуда доносилась отборная нецензурная брань.
Сквозь пелену тумана едва просматривался небольшой рыбацкий барк.
Пересиливая страх, я двинулся к нему по воде, чтоб не шуршать галькой.
Казалось, сердце в груди моей бухает, словно кувалда по наковальне.
Осторожно подхожу и узнаю в незнакомце Панкрата, который с трудом тащил из воды что-то тяжёлое. Не переставая при этом крыть кого-то по-матушке. А увидев меня у кормы судна. Тот от неожиданности грохнулся на пятую точку.
Пришлось его, как следует встряхнуть.
Дальнейшая картина удручала. Прилично одетый парень лет двадцати пяти, лежал возле ног рыбака с большим красным пятном на пиджаке и белой сорочке. Модный галстук свисал влево, напоминая удавку. Глаза и рот парня были плотно закрыты.
Вдруг раненый дёрнулся и застонал.
- Где у вас больница? - спрашиваю для порядка.
Панкрат замотал головой. И стал умолять меня переправить Кирилла к нему домой.
Я изумился. Человеку нужна госпитализация, а тот ни в какую.
- Ты городской и здешних порядков не знаешь. Хочешь смерти Кирюхе, валяй, звони! И не забудь похвастаться, какой ты герой! Только учти – здесь другой мир и другие порядки. В больничке его точно грохнут. А Валька моя нечета нынешним эскулапам. Она и не таких мертвяков на ноги ставила. Спроси у любого, вся округа у нас лечится. А коли будет на то Божья воля, сам схороню.
При столь убедительном напоре я уступил. Видя, как переживает рыбак за знакомого ему Кирилла.
Панкрат достал из портсигара две сигареты. Раскрошил их на ладони и присыпал табаком пулевые отверстия на теле парня. Затем порвал рубашку на полосы. И только коснулся раны – Кирилл дёрнулся и затих.
- Давай шустрей, а то люди проснутся. Доказывай потом, что не мы его грохнули, - торопливо выдал Панкрат.
Он суетливо помог взвалить мне парня на спину. И я, согнувшись, двинулся к посёлку. Но не сделал и пяти шагов, как понял: двести метров, причём в гору, не осилю. Казалось, весил «утопленник» больше полутоны. И вскоре опасения мои подтвердились. Минуты не прошло, как тело парня придавило меня к земле:
- «Неужто занемог?» - растерянно спросил рыбак.
Крыть было нечем. Проклиная себя за слабость, я дышал так, словно только что Эверест покорил. Но тут вспомнил о машине. И выбравшись из-под парня, на ватных ногах поспешил к дому.
Не прошло и получаса, как мы заносили бесчувственное тело Кирилла во флигель усадьбы Панкрата.
- Валь, ты помнишь, я рассказывал тебе о Кирюхе? Так это он, - как бы оправдывался Панкрат.
Хозяйка стрельнула в меня пристальным взглядом и недвусмысленно спросила:
- Надеюсь, трепачей здесь нет? - после чего стала командовать. - Панкрат, неси тёплую воду. А ты, не знаю, как величать. Дуй в соседнее село за Катериной. Дом её четвёртый, справа. И смотри, лишнего не болтай. Да, и пусть укладку медицинскую прихватит.