Массивная, железная дверь, похожая на ту, которой герметизируют довоенные бункеры была настежь открыта, а изнутри загадочным посвистыванием, доносились размытые слова. Приглашение в путешествие, или в загробный мир?
Знакомое место, хотя от него всё еще веяло туманной загадочностью. Кадры сменялись рывками, словно кто – то перед глазами менял картинку за картинкой. Куда мог нести это сон, и почему отсутствовал привычный в таких случаях страх?! Какой слайд бы не сменялся, везде виднелась одинокая красная лампочка, что была единственным источником освещение. Так всегда бывает, когда спишь, или это свет в конце туннеля жизни?
Вряд ли это был конец. Вот слева показался откуда – то знакомый остов старой мебели. В дальнем углу лежали разбросанные бумаги. Чьи – то хромированные сапоги. Вывернутый наизнанку пыльный противогаз. Всё это было до боли знакомым, и до мерзкого чувства самоиронии пахло домом.
Размытые голоса, звучали где – то далеко, и казалось, будто целая группа призраков нависла над головой, и что – то шептало. Слова были не чётки, и больше напоминали песнь, или даже мольбу. Можно постараться прислушаться, но смысл растворялся в воздухе, прежде чем достигал ушей.
Знакомая комната, с большим и толстым стеклом. Заброшенная бумагами операторская консоль. Запах ежевичного варенья, и домашней выпечки. Откуда шел этот запах? Как он мог взяться в подобном месте? Где? За спиной?
Сменился кадр, и призрак обрел плоть. Это был морщинистый, но довольно подтянутый старик, с острыми чертами лица, и густыми серебряными усами. Он молча смотрел, будто пытался передать взглядом какие – то слова. Почему он не говорил? У него не было языка? Но мужчина ведь даже и не мычал. Он просто смотрел. Смотрел куда – то вглубь. Возможно он знал это место, а значит мог подсказать, куда занесло усталое сознание. В пограничный мир живых и мёртвых, или в царство морфея.
Старик протянул раскрытую мозолистую ладонь. Что ты хочешь? Что могло понадобиться призраку, от того, кто вроде еще пока жив. Быть может наоборот, и старик сам хотел что – то предложить. Любом случае, стоило попробовать. Боль. Внезапно пронзила нестерпимая боль, от прикосновения к старику. Кожа горела, словно объятая огнём. Мышцы натягивались, и казалось вот – вот порвутся, а кости заживо превращались в муку. Старик продолжал смотреть, и крепко сжимать руку.
Внезапно всё остановилось, и улетучилось, как дурной сон. Старик опустил глаза, стесняясь единственной слезы, и откуда – то извне, донеслось одинокое: «Мне жаль».
— Ник? Ник? — Ты меня слышишь?
Юноша открыл глаза, и один раз моргнул. Пикси, она же Мария, сидела рядом на полу, укрывая юношу дополнительным одеялом.
— Жар вновь вернулся, тебя трясёт.
Всё оказалось именно так, как и предупреждал симбионт. Уже вторые сутки Ник был парализован, и всё что он мог, лишь двигать глазами. Симбионт поддерживал работу внутренних органов, и не давал лёгким парня стать жертвой паралича. Мария, которая судя по внешнему виду всё это время не спала. Она сменила пакет капельницы, на самодельном штативе маленькой квартирки.
Такой уставшей, он её еще не видел. Девушка выжала мокрую тряпочку, сливая остатки воды в небольшой бытовой таз, и положила на лоб Нику.
— Как ты себя чувствуешь? — Спросила она, явно не ожидая ответа.
Ник один раз моргнул, и переключил свой взгляд на потолок. Мария надела маленькое устройство на его фалангу указательного пальца, и взглянула на экран телефона. Как бы она не пыталась скрывать, но Ник всё же смог заметить, как нахмурилась одинокая морщинка на её лбу. Мария высыпала на пол собранную крипту, и беззвучно шевеля губами, посчитала.
Довольно странно было видеть её без макияжа, и уж тем более в старом растянутом свитере, из которого, то тут, то там, торчали нитки. Она посмотрела на юношу, который беспомощно смотрел на нее в ответ, и произнесла.
— Мне придётся тебя оставить. — Она провела ладонью по его щеке. — Тебе нужна нульмерная масса. — Девушка огорченно выдохнула, собирая крипту в небольшую сумочку. — Я не могу тебя ни с кем оставить, но и бросить одного тоже не смогу. — Она сделала паузу. — Эта штука внутри, она ведь о тебе сможет позаботиться один или два часа?
Ник моргнул.
Мария кивнула в ответ, и загадочно протянула. — Хотела бы я поговорить с тем, что живёт в тебе. Не знаю почему, но услышав, что с тобой будет всё хорошо, пока я не буду рядом, меня успокоило бы.