Приняв это решение, Крайнев начинает чувствовать себя бодрее. Он перестает отказываться от пищи, просит добавки.
Как-то под вечер к нему входит Пфауль. У него рука на перевязи. Сергей Петрович довольно улыбается: «Ага, попало и тебе, жаль, что мало!» Комендант отвечает ему улыбкой, закуривает, угощает сигаретой.
— Врач говорит, что больной уже здоровый, скоро может работать, — произносит Пфауль, выпуская кольцо дыма и следя, как оно медленно расплывается в воздухе.
Сергей Петрович утвердительно кивает головой.
— Я думаю, ви не будете испугаться помогать Германии и будете хорошо работать в полицайуправление.
— Буду помогать, — решительно отвечает Крайнев, — но только на заводе.
— У вас твердая рука, такой, как ви, должен работать в полицайуправление, продолжать ловить партизан. Там меньше опасно. Вас будут охранять. В заводе вас будут опять убивать.
— Нет, только на заводе. Я же инженер! — возражает Крайнев и даже приподнимается на локте.
Комендант выпускает кольцо дыма, но уже не следит за ним.
— Вам нужно подумать, — многозначительно говорит он, — вас больше не любят, чем нас. У комендатур стоял я и начальник гестапо фон Штаммер. (Сергей Петрович вспоминает узкоротого, стриженного ежиком.) Партизан стреляет первый вас, второй — нас. Доктор не хотел вас лечить. Я грозил доктору, много грозил, показывал пистолет, говорил: «Или вы живой, или он мертвый». Я назначил фельдшер. — Пфауль кивнул в сторону санитарки, стоявшей у окна. — Она следила за доктор, потому ви живой. В заводе вас сделают мертвый.
— В полицию я не пойду, — упрямо повторяет Крайнев, — я инженер и буду работать на заводе.
Комендант молчит. Он недоволен. Русский жив — выполнен приказ Штаммера, который опасался, что его смерть отпугнет местных людей, работающих во вспомогательном аппарате. Городская власть доказала, что она умеет заботиться о тех, кто помогает Германии. Это хорошо.
Плохо то, что этот русский не идет в полицию. Но на заводе тоже нужна твердая рука, — вспоминая листовки, успокаивает себя Пфауль и встает.
— Хорошо, — произносит он, — я буду вас рекомендовать владельцу завода барону фон Вехтер.
14
Наркомат по-прежнему был похож на огромный муравейник. В вестибюле, в коридорах, в кабинетах — всюду толпились люди. У наркома было совещание, и Макаров спустился вниз. Возле отдела кадров, как всегда, было особенно людно. Здесь делились впечатлениями, договаривались о работе, спорили или просто расхаживали по коридору в ожидании путевок.
Макаров слышал то и дело повторявшиеся названия уральских заводов, Магнитки, Петровск-Забайкальского, «Амурстали».
Проходя мимо одной группы, где беседовали особенно оживленно, Макаров уловил, что речь идет об Алчевском заводе. Он остановился в сторонке, закурил и прислушался.
Алчевцы возвращались в Донбасс. Эшелон, успевший разгрузиться в Чусовой, снова стоял под погрузкой. Остальные возвращались с тех станций, где их застал приказ. Наступление немцев на Донецком фронте было остановлено.
До этого Макарову было совершенно безразлично, куда ехать. Порой ему хотелось попасть на маленький уральский заводик, в глушь. Порой, наоборот, его тянуло на большой завод вроде Тагильского, Кузнецкого и Магнитогорского. В конце концов он решил ехать туда, куда пошлют. Но теперь ему захотелось куда-нибудь поближе к Донбассу.
Увидеть наркома ему удалось только под утро.
За последнее время нарком резко изменился. Его смуглая кожа приобрела желтоватый оттенок, глаза ввалились, но выражение их осталось прежним.
— Извините, что задержал, но у меня тут такое… Ну, как ребенок?
— Спасибо, жив.
— Это я знаю, мне докладывали, а общее состояние?
— Поправляется.
— Очень хорошо. А как вас приняли?
— Удивительно! Столько эшелонов прибывает на этот завод, столько людей — всем находится жилье. Через три-четыре часа люди уже под крышей.
— Кое-где хуже. По нескольку дней в вагонах живут. Работать уже можете?
— Могу.
— Ты меня прости, товарищ Макаров, — неожиданно переходя на «ты», сказал нарком, — но мне думается, лучшее лекарство от горя — это работа. Правда?
Макаров кивнул головой.
— Я решил послать тебя на большой завод и на большую работу. Поедешь начальником второго мартеновского цеха к Ротову.
Макаров задумался. Большая работа — и вдруг начальником цеха. Его, главного инженера! К тому же его семья живет сейчас на квартире у начальника именно этого цеха, Григорьева, и тот так тепло и сердечно ее принял.