Однако мне кажется неправильным, когда даже первый секретарь поставлен перед фактом приказа и не имеет возможности вникать в дело по существу. Я допускаю, может быть, исключение, но к чему сводится согласование с секретарем, без знакомства, как в данном случае было, даже с мотивами ареста – к простой формальности. Может быть, это произошло потому, что я недавно выдвигал этого Федина. Тогда тем более недопустимо, я стараюсь придерживаться ленинско-сталинского правила, коль узнаю, что человек двурушник, изменил партии – ответ один – немедленный разрыв и беспощадная борьба с ним – вплоть до расстрела, как бы к такому человеку ранее ни относился. Только так должен поступать каждый большевик, тем более руководитель.
Ясно, что в данном случае я почувствовал некое недоверие, а руководить можно только при полном доверии к тебе, поэтому счел необходимым Вам об этом сообщить»48. 28 сентября 1937 г. Сталин ответил: «Первое. На днях направим в Далькрай требуемых вами работников на секретарские должности. Второе. Приказы Ежова об арестах в Далькрае проходят обычно с санкции ЦК ВКП»49.
Вслед за этим 30 сентября 1937 г. секретарь Далькрайкома Г. М. Стацевич стал информировать Сталина о положении в ДВК. По его словам, за последние полтора месяца секретари обкомов партии Амурской, Уссурийской, Хабаровской, Нижнеамурской областей были арестованы. Ранее во время областных конференций всем им было выражено политическое недоверие за явную связь с врагами, однако под нажимом крайкома ВКП(б) они остались на прежних должностях. Секретарь Сталинского райкома ВКП(б), проваленный на конференции за связь с врагами, был взят Варейкисом к себе помощником, однако позже был арестован. Второй его помощник по военным вопросам Соколов был снят как второй секретарь горкома по тем же причинам и вызывал большое подозрение по своим связям с врагами. В аппарате крайкома существует якобы большая засоренность.
Он далее писал, что Варейкис запретил созывать пленумы тех обкомов и райкомов, где были арестованы секретари, очевидно боясь, что на них будет развернута критика и мобилизация партийных масс на дальнейшее разоблачение врагов. Только этим можно объяснить, что в районах фактически не началась разоблачительная работа по выяснению врагов. Свою записку Стацевич предусмотрительно выслал фельдсвязью.
В другой записке от 2 октября 1937 г. Г. М. Стацевич подробно информировал Сталина о том, что Варейкис не выполнил указания ЦК, чтобы вся работа Далькрайкома ВКП(б) должна была быть пронизана военными вопросами. Сообщалось также, что продуманного плана мероприятий по гражданским учреждениям и перехода их в случае войны к обслуживанию и помощи Красной армии у Варейкиса нет.
Он считал, что «по развертыванию сети госпиталей нужен подробный план с указанием зданий, отводящихся для этих целей, чтобы можно было в 5–6 дней развернуть госпиталь. Такие здания намечены, но их состояние таково, что потребуются месяцы на их оборудование. Куда переселять организации, занимающие сейчас эти помещения, неизвестно.
Особенно остро стоит вопрос о дорогах, имеющих военное значение. Летом во время так называемой „Константиновской заварушки“ с японцами, когда потребовалось подтянуть артиллерию, то из-за отсутствия более или менее сносных дорог артиллерия прибыла к месту назначения с опозданием на несколько часов. Бюро Далькрайкома ни разу не слушало вопроса о местных дорогах, нет конкретного плана ремонта с перечислением участков, кто отвечает за ремонт».
Разоблачение Крутова, Лаврентьева и других требовало от Варейкиса немедленно проверить кадры, ликвидировать последствия вредительства. Однако Варейкис не выполнял решения февральского Пленума ЦК партии.
По его мнению, директива ЦК о том, чтобы в каждой области и крае провести показательные процессы над вредителями сельского хозяйства, до сих пор не выполнена. В связи с этим, по его мнению, совершенно непонятно поведение Варейкиса.
Краевая газета, по мнению Стацевича, не разоблачала врагов. За полтора месяца ни в одном номере газеты не было ни одной статьи, разоблачающей троцкистско-бухаринских шпионов. Все поступающие материалы и письма с разоблачениями врагов не получали огласки. Факты пересаживания с одного места на другое руководителей, обанкротившихся своими связями с врагами, не только не разоблачались на страницах газеты, но некоторые из них получали положительную оценку на страницах газеты за хорошую работу.