По мнению Охто Маннинена, идею комитетов народного фронта развивал Куусинен под контролем Молотова и Жданова.
Комитеты народного фронта временно занимались административной работой и организовывали борьбу против врагов «народной власти». В комитетах должны были участвовать широкие слои населения, но решающее слово, конечно же, было за коммунистами. Таким образом, принцип был тот же, что и в Советском Союзе: в Советах, также как и во многих других органах, могли участвовать беспартийные, но повсюду должна была осуществляться политика коммунистической партии. В инструкциях по созданию комитетов особенно подчеркивалось, что следовало привлекать беспартийных, но нужно было добиваться, чтобы влияние «таннерцев»28 было сломлено.
В задачи комитетов не входила немедленная смена капиталистической экономической системы на социалистическую: ведь это было бы абсолюте антинаучно, — но в прессе говорилось, что перешедшие на сторону народного правительства получали от новой демократической власти множество преимуществ. Например, осуществилась мечта всей жизни некоей бедной Анны, когда она получила собственную корову. В красноречивой интерпретации советского журналиста в этом нашел отражение тот же самый факт, о котором когда-то одна финка говорила Ленину: народ научился понимать, что ему не надо больше бояться человека с ружьем, так как человек с ружьем, служащий простому народу, не угрожает ему, а помогает.
Комитетов народного фронта было создано совсем немного, поскольку население бежало с оккупированных территорий. По официальной же советской информации, оно было «необычайно жестоко» выселено с родных мест шюцкоровцами. Самая большая группа финнов осталась в районе Хюрсюля, но, так как территория должна была стать зоной военных действий, людей эвакуировали дальше, в Советскую Карелию. Очевидно, жизнь там не вдохновила их, и лишь немногие из оставшихся в живых решили не возвращаться домой.
Неотъемлемой частью сценария «демократизации» Финляндии были чистки, соответствующие принципам сталинизма. Им должны были подвергнуться в первую очередь государственный аппарат, армия и правоохранительная система, а также экономическая и культурная элита.
Как известно, конечным результатом чисток было физическое уничтожение. В 1943 г. немцы опубликовали сообщение о том, что в лесу под Катынью были найдены тела тысяч убитых поляков. Жертвы были офицерами польской армии, правда, большая часть из них была офицерами запаса, так что речь шла скорее о части интеллигенции, чем о военных. Как отметил Охто Маннинен, имело место преднамеренное и хладнокровное массовое убийство, которое, правда, в сталинских условиях было не каким-то чрезвычайным, а совершенно обычным явлением. Ведь в СССР за два предыдущих года было расстреляно около миллиона человек. В Катыни и других лагерях было уничтожено 21 857 поляков. НКВД частично осуществил «чистку лагерей» еще во время Зимней войны. Как считает Маннинен, из Катынских документов явствует, что в феврале готовили 7 лагерей для приема 20 000 финских военнопленных, то есть практически прежде всего офицеров. Вполне вероятно, что места были приготовлены и для АКСовской молодежи.
В Финляндии, особенно в период Кекконена, утвердилась какая-то фатальная вера в то, что финны были совершенно особым, избранным народом, в отношении которого у восточного соседа никогда не было никаких плохих мыслей и намерений. Если кто-то все же будет утверждать, что десятки тысяч финнов не были бы убиты, если бы Красная Армия оккупировала страну, то в свете того, что мы знаем сегодня, ему придется найти действительно убедительные аргументы для подтверждения этого утверждения.
Очень символичным является то, что Зимняя война расценивалась КПФ как продолжение 1918 г. Но и Маннергейм сказал, что нынешняя война «…не является ничем другим, как продолжением нашей освободительной войны, ее вторым актом». Он также сказал, что финны сражаются за «Родину, веру и дом».
Это не было простой фразой. Родина и вера действительно были в опасности, и, хотя большевики уже отказались от мысли ликвидировать институт семьи, финская деревня с присущей ей хуторской системой оказалась бы перед серьезным испытанием.
У Маннергейма были серьезные основания для проведения параллелей с 1918 г. Тогда белая армия вела освободительную войну против русских, но уже тогда подчеркивалось, что воевали за веру, справедливость и законный порядок и против насильственного красного анархизма. В 1918 г. красные выступили против демократического, хотя и буржуазного правительства под лозунгом «демократической» революции, и эта же тема повторялась и в 1939 г.
28
Речь идет о сторонниках Вяйно Таннера, который со времен гражданской войны до 1950-х гг. был ведущим реформистским социал-демократическим политиком. Он был премьер-министром в 1926–1927 гг. и министром иностранных дел во время Зимней войны.