Дело в том, что 20 августа 1920 г. войскам Западного фронта за подписью М. Тухачевского, начальника его штаба Н. Шварца и члена РВС фронта И. Смилги был отдан приказ, в которое, в частности, говорилось: «Польское правительство, недавнр так усиленно просившее о мире, теперь резко изменило политику. Польская мирная делегация в Минске самым подлым образом срывает мир. Сплошь состоящая из шпионов и контрразведчиков польская делегация пытается использовать свое положение для целей разведки... Очевидно, что только на развалинах белой Польши может быть заключен мир. Только окончательно разгромив дело бандитов, мы обеспечим России спокойный труд.
Победоносно начатое наступление должно быть победоносно закончено. Позор тому, кто думает о мире до Варшавы...»1.
Политбюро ЦК отреагировало сразу же. За подписью Ленина в штаб Западного фронта вскоре поступило постановление: «Политбюро постановляет: выразить самое суровое осуждение поступку тт. Тухачевского и Смилги, которые издали, не имея на то никакого права, свой хуже чем бестактный приказ, подрывающий политику партии и правительства»584 585. Политбюро поручило РВСР отменить приказ РВС Западного фронта и «поставить на вид» неправильность его действий, а также поручило главе советской делегации на переговорах К. Данишевскому ознакомить польскую делегацию с этим постановлением586. Во всяком случае, некоторые делегаты 9-й партийной конференции, состоявшейся в сентябре 1920 г., предлагали Троцкому по этому поводу «следственную комиссию, чтобы обследовать поступки товарищей, которые совершили достаточную политическую и стратегическую безграмотность. В частности, я думаю о минском инциденте»587 588. Очевидно, в связи с высказанным предложением и было начато следствие по «делу Тухачевского и Смилги». По этому поводу главком С. Каменев обращался к Э. Склян-скому с просьбой: «Опасаюсь, что на Западном фронте создается очень тяжелая атмосфера для гладкой работы. Быть может, вы найдете желательным ознакомиться с этим вопросом и внести некоторое, но совершенно необходимое спокойствие в работу чрезвычайной комиссии на Западном фронте»0.
Не исключено, что одним из поводов к цитированному приказу Тухачевского и Смилги послужил эпизод, о котором сам Тухачевский позднее рассказал своему приятелю. «Как-то Тухачевский рассказал мне, — вспоминал его однополчанин-семено-вец А. Типольт, — что во время мирных переговоров с Польшей ему в вагон передали визитную карточку Соллогуба, бывшего офицера нашего Семеновского полка. «Ты с ним виделся?» — спросил я. — «Нет, не счал нужным. Он в трудный момент покинул Родину, стал даже ее врагом», — ответил М. Тухачевский»1.
Впрочем, вся приведенная выше информация относится к периоду Гражданской войны. Однако вновь слухи о «конспиративной антисоветской» деятельности представителей советской военной элиты оживляются к 1923 г.
2
«Дело Варфоломеева» и *чистка» военной элиты Красной Армии в 1923 г.
Молва об антисоветской организации в РККА и «заговоре» появляется в Берлине уже с весны 1923 г. Особенно чутко на это реагировавший А. фон Лампе 2 апреля 1923 г. в своем дневнике отметил «слухи о заговоре в Кавказской армии»2. Упоминались имена командующего и начальника штаба этой армии —
А. Егорова и С. Пугачева. А. фон Лампе в связи с этим отметил в дневнике, что в советское полпредство в Берлине поступило «опровержение Наркомвоена». В разъяснении Наркомвоена говорилось, что «заговор был, но среди младшего комсостава из донских и кубанских казаков». Говорилось о «вспышках в Туапсе, Сочи, Майкопе»'1.