Итак, сообщение Колоссовского, отмеченное генералом в дневнике, указывает лишь на настроения «недовольных», смыкающиеся с настроениями Тухачевского. Сами эти настроения, вызывая несомненное беспокойство у советского руководства, еще нельзя было квалифицировать как «заговор», а «недовольных» — как конспиративную «организацию». «Справка» же на этот счет не оставляла сомнений. Напрашивается вывод: в течение двух суток генерал А. фон Лампе уточнял информацию, полученную от В. Колоссовского. Где и у кого генерал мог сделать это и получить более подробные и «достоверные» сведения, изложенные в «справке»? Ответить на этот вопрос с полной уверенностью не представляется возможным, но во всяком случае генеральский «источник», очевидно, являлся либо сам участником этой «организации Тухачевского», либо получил о ней сведения от лица, к ней причастного. Однако из дневниковых записей А. фон Лампе вырисовывается лишь один ответ: этим «источником» был все-таки все тот же В. Колоссовский. Косвенно на это указывает запись, сделанная генералом в связи публикацией в «Руле» цитированного выше сообщения от 16 февраля 1924 г. под заголовком «Тухачевский и советская власть». Судя по дневниковой ремарке, А. фон Лампе сделал эту запись в тот же день, т. е. тоже 16 февраля, после того как отправил «справку» с информацией Арсения Грачева.
Комментируя публикацию в «Руле», генерал записал: «Если припомнить все, что сказал мне Колоссовский, становится интересным положение с Тухачевским, так как ему, конечно, придется открыть свои карты... подождем!»606. Таким образом, в связи с информацией о Тухачевском, генерал не упомянул никого, кроме Колоссовского, который автору дневника «сказал все» о Тухачевском. Если «Арсений Грачев» знал об «организации Тухачевского» и «антиправительственном заговоре», а ОШУ об этом не знало, то, следовательно, «Арсений Грачев» сам был причастен к этой «организации». Судя по идеологическим мотивам, породившим «организацию Тухачевского», задуманный ею «переворот в самой армии и в государстве» мог иметь Не обязательно антисоветский или антибольшевистский характер. Это могло быть проявлением так называемого «национал-большевизма», в те годы весьма близкого по идеологии к германскому раннему, «революционному» национал-социализму. Примечательно, что «Арсений Грачев» говорил не только о «спецах», но и о других «недовольных». «Организация Тухачевского» и ее «заговор» в контексте сказанного сфокусировались на «низвержении Троцкого», в то время для них, очевидно, воплощавшего «реальную» советскую власть.
Остается вопрос: у кого получил подробности, отраженные в «справке», сам В. Колоссовский? Этот «некто» не был знаком с «Арсением Грачевым», но узнал у «сведущих людей», что этот «проезжий коммунист» сыграл весьма заметную роль в «туркестанских делах».
Колоссовский, скорее всего, лично с «коммунистом Арсением Грачевым» не встречался. Трудно представить, что «коммунист Арсений Грачев» рассказывает о конспиративной «организации Тухачевского» полковнику Колоссовскому — человеку с сомнительными политическими симпатиями. «Коммунист Арсений Грачев» мог сделать это, либо являясь членом этой «организации Тухачевского», вовлекая своими откровениями в нее и Колоссовского и ему подобных; либо потому, что эта «организация Тухачевского» уже раскрыта советскими спецслужбами. В последнем случае следует предполагать, что эта «организация», учитывая ее антиправительственную направленность на военный переворот, должна была быть уже ликвидирована ОГПУ. Из сообщений А. фон Лампе следует, что это не так. В таком случае «Арсений Грачев» располагал сведениями, еще не имевшимися в распоряжении ОГПУ. Следовательно, он знал об этом:
1) являясь членом этой «организации»; 2) получив информацию о ней от близкого человека, доверившегося ему, и не сообщат об этом ОГПУ (значит, косвенно став членом этой «организации»).
Возможно, информацию об «организации Тухачевского» Колоссовский получил у Веры Гладыш. К ней же информация о «проезжем коммунисте Арсении Грачеве» поступила, скорее всего, не из военных кругов «Войны и мира», а из советской резидентуры или из советского посольства. Очень вероятно, что через В. Орлова. Однако в своих воспоминаниях В. Орлов ни словом не обмолвился о столь важной информации. Вряд ли это было возможно, если бы он ею обладат. Однако следует иметь в -виду, что свои воспоминания В. Орлов опубликовал в 1929 г. К этому времени в белой эмиграции еще сохранялись, и весьма устойчиво, надежды на политические метаморфозы в СССР, и их, как и ранее, связывали с Тухачевским.