Жесткость А.Седякина как командира отмечали и те, кто служил под его начальством в Красной Армии и после Гражданской войны. «Я глубоко уважал своего... командующего Александра Игнатьевича Седякина как человека честного, прямого, правдивого, очень доброго вне службы, как солдата в самом лучшем понимании этого слова, — вспоминал генерал С.Калинин. — Однако когда дело касалось службы, Седякин становился совсем иным — придирчивым до мелочей, сверх меры строгим, скупым на слова, малообщительным, словно он опасался, что его природная доброта может быть использована подчиненными во вред делу»1.
«Александр Игнатьевич Седякин, — вспоминал другой его сослуживец, — педантичный, с виду сухой, необщительный, а на самом деле человек большой доброты и доброжелательности»1305 1306. «Седякин не терпел верхоглядства и неряшливости, — вспоминал один из его подчиненных. — Во всем — будь то большое задание или сравнительно несложное одноразовое поручение — он требовал абсолютной добросовестности, аккуратности и глубокого знания дела... Высокий, подтянутый, стройный... сильный, несгибаемый человек»1307.
«Генералы» этой «группы» «были недовольны Ворошиловым за то, что он их «затирал», в том числе и комкор М.Великанов. «Ковтюх считал себя обиженным по службе так же, как и я»1308, — признавался комкор И.Кутяков.
Как свидетельствовал комдив М.Ольшанский1309, «помню, во время Пленума РВС СССР в 1934 году Кутяков, Ефремов (командир 12-го корпуса) и Ковтюх — армейский инспектор БВО1310, сидя в кулуарах, вели какой-то разговор. Проходя мимо, я спросил: «Что это вы тут устроили особую фракцию?», на что Кутяков ответил: «Знаешь, мы, старые боевые командиры, теперь не в почете»1311. Он признавался, что враждебно относился к наркому Ворошилову. Он признавался, что «подрывал его авторитет, высказывал свое отношение к Ворошилову близким мне людям (Ковтюху, Седякину), а в пьяном виде допускал мат и считал, что он не является для меня авторитетом»1312. В своем дневнике 15 марта 1937 г. И.Кутяков записал: «Пока «железный» (т.е. Ворошилов. — С.М.) будет стоять во главе, до тех пор будет бестолковщина, подхалимство, и все умное будет унижаться»1.
Все указанные «генералы» являлись членами Военного совета при наркоме обороны СССР. Все они считали, «что нарком Ворошилов не справляется с работой». И.Кутяков признавался, что «одной из задач группы являлась «борьба за смену Ворошилова»1313 1314.
Впрочем, представители этой «группы» весьма ревниво относились к авторитету, которым пользовались, и неформальному лидирующему положению, которое занимали Тухачевский, Уборевич и вообще бывшие кадровые офицеры старой армии. Комкор Кутяков заявлял, что «политически никогда не сочувствовал Тухачевскому и Уборевичу, считал их «белой костью», представителями вновь нарождающейся военной аристокра тин»1315. По свидетельству лиц, хорошо и близко знавших И.Кутя-кова, он действительно выражал, и порой открыто, свою неприязнь к выходцам «из нетрудовых слоев»1316 1317. Он относился к ним подозрительно, недолюбливал их и не доверял им. Как вспоминал позднее генерал Н.Хлебников, «Кутяков... будучи сам пролетарского происхождения... недолюбливал людей «бывших», говорил об этом прямо и открыто. В частности, он не любил командующего войсками МВО Корка, называл его нередко «золотопогонником», высказывал иногда недовольство Тухачевским, называл его «белоручкой»9. В одном из своих заявлений на имя Ворошилова, поданном в 1936 г. с жалобой на П.Дыбенко, комкор И.Кутяков писал: «Дыбенко восхваляет Тухачевского и Уборевича, влюблен в эту сволочь»1318. В сдержанной форме, но примерно в том же духе выражал свое отношение к Тухачевскому и приятель И.Кутякова, будущий маршал Г.Жуков. Он даже спустя много лет, высоко оценивая Тухачевского, все-таки не мог удержаться от упрека его в «барственности», «небрежении к черновой работе» (И. Кутяков называл маршала «белоручкой»), объясняя это его «происхождением и воспитанием».