Ермишин недовольно глянул на Портерова, но ничего не сказал.
Дойдя до конца улицы, они завернули в какой-то двор; пробрались вдоль полуразрушенной стены в дальний угол. Здесь Портеров приподнял крышку канализационного колодца, запушенную сверху снегом, и, склонясь над темнеющим отверстием, долго прислушивался. Убедившись, что внизу никого нет, он приказал своим спутникам спускаться вниз.
Защитники Сталинграда хорошо знали расположение канализационной сети и дренажного коллектора под улицами города, и это давало немалые преимущества над врагом. По подземным путям они пробирались в тыл противника, не раз срывая наступательные планы гитлеровцев.
Прислушавшись еще раз, Портеров пополз вперед, стараясь не шуршать и не бряцать оружием. Товарищи последовали за ним. Ползли до тех пор, пока не уперлись в какую-то стену.
— Окраина улицы Буденновской, — шепнул Портеров. Потом спросил — Ты, Козырев, готов?
— Так точно, товарищ младший лейтенант.
— Давай!
Козырев встал на ноги, впотьмах нащупал крышку колодца, приподнял ее и выглянул наружу.
— Пустыня пустыней, — тихо сказал он.
— Но ухо держать надо востро, — предупредил Портеров, вылезая вслед за ним.
— Чего? — переспросил Ермишин.
— Слушать, говорю, надо, глядеть получше. К немцам пришли…
— Неужто к немцам? — удивился Ермишин.
— Тише! — одернул его Козырев.
Портеров осторожно двинулся вперед. Козырев за ним, прислушиваясь и пристально поглядывая по сторонам. Сзади, не отставая ни на шаг, спешил Ермишин.
Так они добрались до заснеженного оврага Крутой и притаились.
На противоположном берегу толпились немцы. Они торопливо ковыряли смерзшийся бугор снега и о чем-то спорили.
— Должно быть, убитых хоронят, — предположил Козырев.
— Чего же им тогда спорить? Они из снега что-то выкапывают, — сказал Портеров, плотно прижимаясь к обломку кирпичной стены. — Полежим — увидим…
Минуты через три немцы выволокли из-под снега павшую лошадь, быстро разрубили ее на части и, поделив, побежали к своим блиндажам и землянкам. Один перелез через овраг и стал карабкаться вверх по откосу как раз против того места, где залегли наши разведчики.
К счастью, немец повернул влево, и его тут же окликнул часовой:
— Пароль?
— Гаубица.
— Гамбург, — ответил отзывом часовой.
Гитлеровцы сошлись и завели беседу. Портеров хорошо знал немецкий язык и внимательно их слушал. Один из солдат рассказал, что он охраняет землянку самого генерала Корфеса — командира 295-й пехотной дивизии, что к генералу пришли еще какие-то большие начальники и пускать к ним никого не велено.
Поговорив, немцы разошлись. Один направился вдоль оврага, а тот, который охранял генеральскую землянку, стал бегать из стороны в сторону, топая озябшими ногами. Вскоре он забежал за кирпичную стену и остановился, удивленно уставившись на неизвестных солдат в белых маскировочных халатах. То ли он принял советских разведчиков за своих, то ли просто испугался, но у Портерова не было времени на размышления. Надо было действовать, и самым решительным образом.
— Уйди, ворона! — прикрикнул он на часового на чистом немецком языке. — Видишь, люди делом заняты!..
Гитлеровец обиженно скривился и повернулся спиной. Козырев кошкой прыгнул ему на плечи и свалил на землю.
Не теряя времени, Портеров распахнул дверь землянки и, подняв над головой гранату, крикнул:
— Хэнде хох! Руки вверх!
Генералы, сидевшие за столом, от неожиданности растерялись. Они вскочили с мест, вытянув к потолку дрожащие руки. Но высокий грузный немец с сизо-багровым лицом и большими мешками под глазами передернул плечом и крикнул:
— Часовой, часовой!
— Тише, боров! — зло выругался Портеров. — Твой ангел-хранитель отправился с докладом к всевышнему.
— Как ты смеешь оскорблять генералов, варвар? — взвизгнул гитлеровец и схватился за пистолет. Но, увидев за спиной Портерова богатырскую фигуру Ермишина с автоматом наготове, обмяк.
— Не торопитесь, господин генерал. Ваш командный пункт окружен батальоном автоматчиков, и всякое сопротивление бесполезно. Прошу оружие на стол и на выход шагом марш.
Генералы переглянулись, поспешно выложили на стол пистолеты и, запахнув шинели, вышли за Ермишиным.
Кругом было тихо, безлюдно. Только возле кирпичной стены маячил часовой. Толстый генерал рванулся было к нему, но часовой спокойно по-русски предупредил: