— А как же мы? — забеспокоился Говорков.
— Мы замаскируемся. Снайпер должен уметь выследить врага, но себя не обнаружить. В этом его искусство.
Сказав это, Зайцев опустился на землю и пополз. Говорков последовал его примеру. Ползли, не поднимая головы. Останавливались лишь затем, чтобы немного передохнуть и вытереть пот, набегавший на глаза.
Вначале Говорков полз легко, но вскоре у него заныла спина, разболелись ноги, захотелось припасть к земле и не двигаться. Но, видя впереди себя Зайцева, ловко орудующего локтями и коленями, Говорков решил: «А чем я хуже его? Не поддамся…»
Когда они наконец достигли облюбованного места и забрались в осыпавшийся окоп, Говорков уронил голову на руки и так, в изнеможении, не шевелясь, пролежал несколько минут. Затем чуть приподнял голову, осмотрелся. Впереди был холм. Почти с самой его вершины сползал овраг и, извиваясь, тянулся к городу и дальше — до самой Волги. Правее холма — открытое поле с небольшой лощин-кой, через которую пролегала дорога.
Старшина уже подготовил к стрельбе винтовку с оптическим прибором, разложил рядом с собой автомат, гранаты, патроны и теперь изучал окрестность. Он подсчитал грядки на заброшенном огороде, приметил все бугорки, все кочки на скатах высоты и на краях оврага, измерил на глаз расстояние до ближних предметов.
По его совету Говорков тоже занялся изучением местности, но вскоре это надоело ему, и он достал кисет.
— С ума сошел! — остановил его Зайцев. — Дым хоть и небольшой, а знаешь откуда виден?
Говорков недовольно поморщился, сунул кисет в карман, вздохнул.
На дороге, которая вела к высоте, показалась одноконная повозка. Ездовой пугливо озирался по сторонам, то и дело дергал вожжами. Тощая лошадь тяжело тянула повозку. Но вот колесо повозки осело в выбоину, и лошадь остановилась. Солдат замахнулся кнутом, однако стегнуть не успел: Зайцев выстрелил, и животное повалилось на дорогу.
— Эх, снайпер! — проворчал Говорков. — При чем скотина-то?
Зайцев не отвечал, пристально следя за ездовым. Тот, недоумевая, посмотрел вокруг, потом соскочил с повозки и начал стягивать с лошади хомут. Зайцев спокойно, будто на стрельбище, приложился и выстрелил. Ездовой ткнулся головой в землю.
Говорков не успел дать оценку выстрелу, как из лощины показались два вражеских солдата. Пригибаясь, они подбежали к повозке и начали рыться в ней. Зайцев кивнул Говоркову, и их курки щелкнули одновременно.
— Для начала можешь одного записать на свой счет, — подмигнул Зайцев и по-приятельски хлопнул товарища по плечу.
— Я стрелять умею, — похвастался Говорков, ободренный похвалой. — В кружке Осоавиахима отличным стрелком считался…
Он принялся рассказывать, как занимался в стрелковом кружке, какие выполнял упражнения, сколько выбивал очков на состязаниях. Замолчал лишь тогда, когда на дороге показался броневой автомобиль.
В нескольких метрах от повозки машина остановилась. Из нее выскочил офицер в сопровождении солдата. Сквозь стекла оптического прибора Говорков видел, как офицер подбежал к убитым и стал поспешно обшаривать их карманы. Солдат бросился к повозке, но меткая пуля Говоркова остановила его. Зайцев тоже выстрелил и уложил офицера. Броневик рванулся с места и, обогнув повозку, помчался назад. Снайперы перезарядили винтовки. Однако стрелять в этот день им больше не пришлось, хотя они долго и терпеливо ждали появления новых целей.
Вечером, когда стемнело, они выбрались из засады и направились в свою роту.
— Так ты, значит, для приманки лошадь хлопнул? — спросил Говорков. — А я думал, ты того: целил в ворону, а попал в корову.
— Ты, Сеня, меньше думай, а больше соображай. На войне это полезнее, — шутливо отозвался Зайцев. — Изучай противника получше. Иной раз целый день может уйти на это. Узнавай, по каким дорогам немцы ходят в штаб, по каким подносят боеприпасы, пищу, воду. Убил подносчика патронов, а это большое дело: и солдаты без патронов, и одного противника нет.
На другой день вышли еще раньше, чтобы затемно занять позиции у железной дороги. Бойцы говорили, что здесь третий день укрывается немецкий снайпер и не дает никому прохода. Зайцев решил снять его. Ой указал Говоркову сектор для наблюдения и велел ничего не выпускать из виду. Сам внимательно следил за соседним участком.