* * *
Котел с окруженными фашистскими войсками, основательно поджатый за семь недель, в начале января был все еще большим. От его восточного края до западного, от Волги до Казачьего кургана, где размещался командный пункт Батова, - не меньше 45 километров по прямой. С запада советским танкам и пехоте расчищали путь две тысячи орудий, много полков "катюш". Они обрабатывали полосу прорыва 55 минут. Сделала свое дело и авиация.
После этого ударные группы 65, 21 и 24-й армий без задержки преодолели первую линию неприятельской обороны. К исходу дня армия Батова врезалась в расположение противника на глубину до пяти километров. И значит, на столько же приблизилась к нам.
Об этом мы узнали, впрочем, не сразу. И я, как и раньше, не пытаюсь дать читателю полную картину событий на всем фронте окружения. О действиях других армий говорю лишь то, о чем не сказать нельзя.
Наша же ударная группа смогла продвинуться за день всего на сотни метров. Да и это далось тяжело. Горишный вышел на улицу Стендаля, Гурьев продвинулся по Угольной, Соколов вел бои на Самаркандской и Дарьяльской. На Мамаевом кургане подразделения дивизии Батюка отвоевали лишь 75-100 метров, но эти метры были особенно дороги: тут оставалось сделать еще одно, буквально последнее усилие, чтобы добраться до водонапорных баков.
Борьба за высоту 102 шла уже четыре месяца. Немцам никогда не удавалось овладеть ею полностью. Ни на один день не прекращались бои на ее скатах. Мы сохраняли армейские НП и на северном плече кургана, откуда просматривался весь заводской район, и на южном - для наблюдения за центром города. До одного было от командного пункта километра полтора, до другого - почти вдвое ближе. На эти НП, прикрытые дотовскими защитными колпаками, которые изготовлялись в свое время на Тракторном, частенько поднимался командарм. Ходил туда и я, когда для понимания обстановки начинало не хватать карты и появлялась потребность сличить ее с натурой. Редкий день не забирался туда, надев поверх генеральского кителя солдатский ватник, командующий артиллерией Пожарский.
Но наблюдательные пункты противника находились пока выше наших, и это давало ему немалые выгоды. А в двух массивных баках-башнях, господствовавших над западными склонами, немцы долго сидели как в маленьких крепостях.
Николай Филиппович Батюк как-то признался, что баки не дают ему покоя даже во сне. Особенно после того, как он чуть не взял их в конце ноября (в один врывалась тогда штурмовая группа, однако закрепиться там не смогла) . Но теперь-то уж терпеть немцев в баках и вообще на вершине Мамаева кургана на фланге наших войск, наступающих с территории "Красного Октября", было больше нельзя. И Батюку не требовалось этого объяснять.
Из водонапорных баков гитлеровцев выбили подразделения 1043-го и 1045-го стрелковых полков на второй день январского наступления. Как и при овладении большинством неприятельских опорных пунктов, дело решил жестокий гранатный бой. До конца дня противник предпринял шесть безуспешных контратак. Баки остались у нас, и уже окончательно. Это открывало путь на западные скаты огромного кургана.
Однако за самую его вершину, за главный из двух венчавших ее горбов, пришлось драться еще несколько дней - до 16 января, когда со всех рубежей армии (а в бинокли, вероятно, и из-за Волги) увидели водруженный там красный флаг.
Штурма вершины в обычном смысле не было. Двинуть здесь в атаку батальон или даже роту означало бы иметь лишние потери. Батюк, обуздав свое нетерпение, проявил спокойную расчетливость. Вершину отвоевывали у врага пядь за пядью, окоп за окопом сорок бойцов, одетых, как разведчики, в белые маскхалаты и разделенных на мелкие штурмовые группы. Приданные им пять орудий вступали в действие по условным сигналам и, меняя позиции, подавляли неприятельские огневые точки прямой наводкой. А последнее слово, как всегда, оставалось за гранатой.
Долгий упорный бой шел под ледяным ветром, на морозе, вновь достигавшем почти тридцати градусов, но передышки тут быть уже не могло. В числе тех, кто последними пали на вершине кургана, был комбат старший лейтенант Жидких. Его преемник стал пятым по счету командиром этого батальона за время боев на высоте 102.
Но курган курганом, а по общему плану операции "Кольцо" наша ударная группа, наступавшая из района "Красного Октября", уже должна была соединиться с продвигавшимися с севера частями 66-й армии, что сначала входило даже в задачу первого дня январского наступления.
Однако ни в первый день, ни в течение ряда последующих выполнить эту часть задачи не удалось. И ныне, доподлинно зная, какими силами располагал окруженный противник, вряд ли можно сомневаться в том, что она была невыполнимой в такие сроки и при тогдашнем состоянии обеих армий - и нашей и 66-й.
К ударной группе присоединились дивизии Родимцева и Людникова. Армия, таким образом, участвовала в наступлении уже вся целиком. Но продвижение вперед по-прежнему шло медленно - на двести - триста метров за день в центре вбиваемого во вражескую оборону клина, а на флангах - и того меньше. Немцы не переставали контратаковать, особенно на подступах к высоте 107,5, а также на западных склонах Мамаева кургана.
Контратаки ротой-двумя при поддержке одного танка (из семи фашистских танков, появлявшихся за эти дни на различных участках, пять мы подбили), конечно, ничего уже не могли изменить. Однако сдерживать наше наступление, ведущееся столь ограниченными силами, гитлеровцы еще были в состоянии.
Пополнение начало поступать и с ходу распределялось по дивизиям, но едва покрывало вновь возросшие потери.
Вот так - не рывком, который очень хотелось бы сделать напоследок, а отбивая у немцев дом за домом, квартал за кварталом, части 62-й армии стали выходить в заводском районе на западную окраину города.
Первыми достигли ее на узком участке Жмеринской улицы подразделения 45-й дивизии Соколова. Через день-два, 17-18 января, на западную окраину Сталинграда пробились дивизия Родимцева и 92-я стрелковая бригада.
Вероятно, следует пояснить: речь идет лишь о южной части заводского района, где вслед за заводом "Красный Октябрь" был в основном очищен от врага жилой массив его рабочего поселка вплоть до загородной полосы лесопосадок. Севернее гитлеровцы удерживали и Тракторный, и большую часть "Баррикад", а по другую сторону Мамаева кургана - основные кварталы центра.
И все-таки это значило немало - хоть в одном месте, примерно на трех километрах фронта, дошли от Волги до края города! Чтобы понять это, надо вспомнить, с каких исходных позиций армия начала наступать, какая узенькая, да и то не сплошная, полоска берега оставалась в наших руках в октябре ноябре. Но все равно мучило, что не удается сделать большего.
На многих участках могли бы ускорить продвижение танки, но их у нас практически не было (и естественно, что фронт посылал их не туда, где выкуривали фашистов из городских развалин, а в поле, на оперативный простор). Артиллерии на правом берегу, правда, прибавилось. Как только плацдарм армии немного расширился, сюда взяли из-за Волги по дивизиону из артполка каждой дивизии. Выдвижение батарей на позиции в городе маскировали дымами. А чего стоило протащить тяжеловесные орудия по хаотическим руинам!
Когда артиллерия близко, пехоте веселее. Поддерживая ее, все калибры где только можно били прямой наводкой. Однако счет пройденному за день все еще велся на сотни метров, а иногда - только на десятки. С 10 по 20 января наша ударная группа продвинулась немногим больше чем на километр.
Не припоминается, однако, чтобы командование Донского фронта слишком ругало нас за то, что не имеем в наступлении больших успехов. Напротив, даже давали понять: тем, что сковали изрядную часть неприятельских сил, неплохо помогаем другим.
* * *
На остальных участках фронта окружения события развивались куда быстрее. Срезав западный выступ занятой противником территории, советские войска отбросили его затем за Россошку, а на юге - за Червленую. Освобождены были уже и Карповка, и оба Рогачика - Старый и Новый, и Басаргино...