Начиная с августа по стране было организовано свыше 500 процессов, большая часть которых была открытой, с широким освещением в печати. Приговоры выносили спецколлегии республиканских, краевых и областных судов (на выездных сессиях — если суды шли в райцентрах). Аресты проводились силами НКВД, там же готовились и дела для процессов. Однако за ход всей кампании отвечала прокуратура. Согласно отчетной информации Вышинского, посланной Сталину и Молотову, по состоянию на 10 декабря 1937 года в судах было рассмотрено 445 групповых дел на 3559 «вредителей в системе Заготзерно», по которым 1193 человека были приговорены к расстрелу и 181 групповое дело на 2053 «вредителя в области животноводства», с приговором к расстрелу в отношении 762 человек. При этом, по сообщению Вышинского, ряд дел находился еще в стадии производства{360}.
Глава 4.
БОЛЬШОЙ ТЕРРОР
«Если во время этой операции будет расстреляна лишняя тысяча людей — беды в этом особой нет».
С 1937 года Сталин ожидал войну и готовился к ней. В отличие от своей обычной привычки, он даже не стал отдыхать на юге (вплоть до 1945 года). Возможно, решил, что обстоятельства требуют его постоянного присутствия в Москве. Ввиду существующей угрозы он хотел, чтобы чистка партийного и государственного аппарата совпала с крупномасштабной чисткой общества в целом. Потенциальная «пятая колонна», как считал Сталин, должна быть лишена своей социальной базы. Таким образом, «массовые операции НКВД по репрессированию антисоветских элементов», как они официально именовались, были предопределены. Похожая по методам операция уже проводились в 1930 году, во время кампании по арестам и высылке кулаков.
Можно предположить, что идея об очередном проведении массовых арестов среди тех слоев населения, которые традиционно считались враждебными, возникла у Сталина накануне июньского (1937) пленума Ц.К. Доклад Ежова на пленуме о врагах, разоблаченных НКВД в предшествующие месяцы, положил начало выработке согласованной и последовательной схемы всеохватного «вражеского заговора», однако Ежов зловеще добавлял, что ликвидированы лишь одни руководители заговора, а в то же время целый ряд учреждений и сфер советского общества и экономики охвачен антисоветской деятельностью. Согласно этому постулату требовалось начать крупномасштабную операцию чистки не только среди партийных и хозяйственных работников, что фактически уже и так происходило, но также и на низовом уровне.
То, что такой план был выдвинут Сталиным еще в июне 1937 года, косвенно подтверждается решением Политбюро от 28 июня (то есть до окончания работы пленума) об образовании тройки в Западной Сибири, состоящей из начальника областного управления НКВД (председатель), прокурора и первого секретаря обкома. Она должна была в короткие сроки рассматривать дела «активистов контрреволюционной повстанческой организации сосланных кулаков», которая якобы была раскрыта, и, как это планировалось, приговаривать их к высшей мере наказания{362}. Более того, еще до открытия пленума, 21 и 23 июня, заместитель Ежова М.Д. Берман, начальник ГУЛАГа, настойчиво потребовал от начальников областных управлений НКВД в короткие сроки очистить следственные тюрьмы от осужденных заключенных и отправить их в лагеря{363}. Это является дополнительным доказательством того, что кампания массовых арестов готовились тщательно и заранее.
Бывшие кулаки с некоторого времени стали считаться проблемой. Вопреки инструкциям, все больше и больше «спецпереселенцев» покидали места содержания и смешивались с вольнонаемными работниками. Другие бежали и вливались в банды деклассированных элементов, действовавшие вблизи городов. Во многих выступлениях на февральско-мартовском пленуме 1937 года звучал мотив о наличии в стране большого числа «антисоветских элементов» и «преступников». Как утверждал глава партийной организации Западной Сибири Роберт Эйхе, в его области было много сосланных бывших кулаков, включая «немалую группу закоренелых врагов». Партийный лидер Туркмении Попок также указал на явную опасность, исходящую от бывших кулаков, которые вернулись из мест заключения и ссылки и предъявляют всевозможные требования. Другие ораторы поднимали вопрос об опасности существования в стране миллионов верующих{364}.