своим поэтом", и о том, что на каком-то празднике в Дагестане к нему подошел старик
и поцеловал ему руку. "Он же — мой подданный",— с'улыбкой добавил А. А.
Наследование в семье шло по майорату. Серебряные копи, бывшие достоянием
шамхалов, стали собственностью старшего в роде, а отец А. А. принадлежал к
8
младшей линии, так что ему не досталось практически ничего. Незадолго до
революции местные инспектора настойчиво предлагали Александру Карловичу
записать на себя бесхозные табуны в Дагестане. Однако он отказался наотрез, будучи
по убеждениям противником частной собственности».
Несколько иначе и с более разветвленными подробностями рассказывают о том же
самом в своей книге А. Лаврин и П. Педиконе: «...Девичья фамилия его (Арсения
Тарковского.— Н. Б.) прабабки — польская, фамилия одного прадеда — арабская, другого — кумыкская.
Было когда-то на территории Северного Кавказа княжество, где жил и правил
шамхал Тарковский. Титул шамхалов (шавкалов, шаухалов) присваивался правителям
некоторых народностей Дагестана (у кумыков, лакцев, даргинцев) на собрании
феодальной знати в Кази-Кумухе. Титул этот существовал с XII века до 1867 года, а
наследственным стал в XVII веке. Одно время резиденция шамхалов находилась в
селении Тар-ки; отсюда и пошло название шамхальства.
Так вот, шамхал Тарковский был очень богат, у него были табуны лошадей в
десятки тысяч голов. И владения, и титул переходили к старшему в роде, если
предыдущий шамхал умирал. Младшие дети оставались ни с чем. Эти нищие младшие
сыновья разбегались кто куда — кто в Индию, кто в Китай, кто в Турцию... Какой-то
прапрапрадед Арсения Тарков
ского убежал в Россию. Бежать нужно было, иначе его могли зарезать — ведь он
мог претендовать на трон — дядя вместо второго сына, если первый сын шамхала
умирал. Итак, прапрапрадед убежал в Россию при императрице Елизавете Петровне и
поступил на военную службу. В 1752 году императрица учредила крепость своей
покровительницы святой Елизаветы над рекой Ингулец между двумя ее притоками —
Сугоклеей и Грузь-кой для защиты южных пределов империи от набегов татар.
Прапрапрадед был послан служить в эту крепость. Потом, при Александре I, на месте
крепости образовались военные поселения, а затем возникла слобода, ставшая
городом.
У Карла Тарковского, деда Арсения, был земельный надел под городом, а у отца
уже ничего не было. Женились деды и прадеды рода Тарковских на русских, украинках, румынках — все,генеалогическое дерево проследить уже невозможно.
Деды и прадеды все были с гонором — хоть и без титула, а все-таки потомственные
дворяне, записанные в шестую книгу русских дворянских родов.
Мария Даниловна была родом из Молдавии, из Белец, отец ее служил директором
почтамта в Дубоссарах и имел чин надворного советника. Почтамтом громко
называлась комнатенка с двумя работниками. Мать Арсения знала молдавский, французский, немножко польский и немецкий языки».
Мальчику Андрею, имевшему, вероятно, самое общее (самое осколочное, по
намекам) представление о таком своем историческом прошлом, едва ли не было о чем
грезить в иные «пустые» часы и минуты, когда наша память отправляется в
путешествие помимо нашей воли и нашего сознания. Что-то гудит в наших
«первоклетках», что-то «бьет током» кончики наших пальцев и почему-то
необъяснимо волнует стук лошадиных копыт и силуэты случайных коней дышат
внезапным иероглифом неведомой страсти. И почему вдруг мальчик поступает на
арабское отделение восточного факультета — он сам не знает...
И знаем ли мы, почему держим голову именно так и почему вдруг в иные
специфические моменты встаем именно в такую позу и влюбленно притрагиваемся
именно к вязу? И что видят наши глаза, когда нам кажется, что они ничего не видят?
Андрей Тарковский был человеком необычайной цельности, и я бы совсем не
удивился, если бы узнал, что арабские скакуны проносились по степи в его
9
сновидениях вновь й вновь, высекая в подкорке некий чекан поведенья, пластики тела, в которой мы не властны. В нем не было ни чуточки российской расхлябанной