Я торжественно объявил, что все это такие мелочи, с которыми нетрудно справиться. Если не завтра, то послезавтра, в крайнем случае — до конца недели порядок можно навести. И тут подпоручики сообщили мне, что через неделю их здесь уже не будет. Они призваны после института, и срок их службы в армии заканчивается.
— Сразу оба уедете? — растерянно спросил я.
— Оба, — в один голос ответили они.
— Ничего страшного, товарищ поручик, — успокаивал меня десятник. — Я вас не брошу. Мне еще трубить да трубить…
Поступившая информация заставила меня сменить тон на менее официальный. Я с интересом выслушал их рассказ о том, как они, закончив юридический факультет, пытались, но даже после долгих попыток так и не смогли устроиться для прохождения службы куда-нибудь в военную прокуратуру. Они красочно описали мне, как мучились поначалу, когда приняли командование взводами, ведь о танках они прежде вообще понятия не имели.
Но уезжают подпоручики с хорошим чувством: выдержали! Теперь они даже благодарны судьбе, что не попали на службу в военную прокуратуру. С параграфами и статьями им еще придется в своей жизни встретиться, и не один раз, а вот командовать танковым взводом — вряд ли!
Потом они попросили разрешения уйти. У них были еще какие-то дела перед завтрашними тактическими учениями. Я разрешил.
Со мной остался десятник.
— Справимся и без них, на наших ребят можно положиться… — несколько фамильярно продолжил он разговор.
— Я не привык полагаться на других, — прервал я его. — Прежде всего я полагаюсь на себя. Можете идти.
Он встал и вышел. Наверняка обиделся, но виду не подал.
Итак, завтра я начну командовать своей ротой. От кого-то я слышал, что многое зависит от первого впечатления, которое сложится о тебе у подчиненных. Я решил не полагаться на судьбу, а разыскать надпоручика Бидло и спросить у него совета, хотя это было не в моих правилах. Но один раз можно отступить от правил — мир не перевернется от этого.
Мне сразу же повезло. Я нашел Бидло склонившимся над картой. Он, ничуть не удивившись моему появлению, самым естественным образом начал знакомить меня с планом учений.
— Молодец! — похвалил он, когда убедился, что суть я схватил.
— В тактике мы разбираемся, — не удержался я.
— Если бы дело было только в тактике, — вздохнул Бидло.
Надпоручик дал мне несколько практических советов, выразил надежду, что первые учения будут для меня успешными, а когда узнал, что подобных учений в моей жизни было предостаточно, сразу изменил тон и сказал, что идет спать, хотя с большим удовольствием посетил бы привокзальный ресторан…
— И съел бы тарелку супа? — с улыбкой спросил я его.
— Конечно, — ответил он, и мы пожелали друг другу спокойной ночи…
Поручик Прушек уже лежал в постели и читал толстенный роман. Мое появление он встретил с радостью.
— Ужасно глупая книжка. У меня от нее рука болит. Весит не меньше килограмма! Не пойму, как можно писать такие толстые книги?
Я сказал, что разделяю его нелюбовь к толстым романам. Особенно с тех пор, как библиотечная книга такого размера куда-то запропастилась и мне пришлось заплатить за нее сорок шесть крон.
Через несколько минут я тоже лежал в постели. Когда я тушил свет, поручик Прушек уже сквозь сон сказал:
— Если завтра что-нибудь будет нужно, обращайся безо всякого. Танк — он как женщина. Никогда не угадаешь, какую шутку он выкинет.
— Какая женщина? — удивленно спросил я, но Прушек мне не ответил. Он уже спал, слегка похрапывая.
Утром все пошло как по маслу — без ошибок и потери времени. Мне казалось, что со стороны все выглядит так, будто этой ротой я командую уже несколько лет. Это ощущение не покидало меня до того момента, когда был дан приказ поставить танки в ряд на опушке леса.
В ту же минуту я услышал громкие восклицания и проклятия, а потом — такой шум, будто случилось бог весть что.
Я приказал остановиться, выпрыгнул из танка в мягкий мох и обнаружил, что у меня в роте почти ЧП. И не маленькое. Один из водителей не справился с управлением машины, танк сполз в овраг и повис на краю обрыва.
Ошарашенный, я смотрел на танк, который в любую минуту мог свалиться с обрыва, что означало бы аварию со всеми вытекающими отсюда последствиями. Оба подпоручика и десятник — командиры взводов — стояли рядом, справа от меня.
— Чей танк? — спросил я.
— Мой, — признался десятник.
— Ну-ну, то-то вы вчера били себя в грудь, уверяя, что на наших ребят можно положиться, — счел я нужным сказать ему, слегка повысив голос.