— Она сама так сказала? — спросил Раковец.
— Да, именно так, — ответил поручик, не оставляя ему ни малейшего повода для сомнений.
Я решил показать Влчеку, что из меня наверняка получится хороший воспитатель.
— Ну вы же мужчина, Раковец, — произнес я как можно более проникновенно. — Настоящий мужской характер проявляется как раз в такие моменты, когда надо смотреть правде в глаза, а не изворачиваться, пытаясь избежать ответственности.
Я ждал, как к моим словам отнесется поручик Влчек. Он промолчал.
— Но я, честное слово, здесь ни при чем, — повторил Раковец.
— Тогда мы ее сейчас пригласим сюда, чтобы она сама вам все сказала, — произнес поручик. Он поднял трубку телефона и попросил, чтобы его соединили с почтой. — Вы могли бы сейчас прийти к нам? — спросил он, когда к аппарату подошла Медунова. Было ясно, что девушка не может решиться, но Влчек был настойчив: — Нам необходимо довести дело до конца, и потом, вы пообещали, что придете, если возникнет необходимость.
Ему удалось ее убедить. Окончив разговор, он позвонил на контрольно-пропускной пункт и сказал, чтобы, когда придет Марцела Медунова, ее пропустили и проводили к нему в кабинет. Пока мы ждали ее, Влчек расспрашивал Раковеца, нравится ли ему работать юристом на предприятии.
Поначалу Раковец отвечал неохотно и односложно, но потом разговорился. Девушка вошла как раз в тот момент, когда он с огорчением рассказывал о недисциплинированности некоторых поставщиков, нарушающих договорные сроки.
Она была хороша собой. Почти так же хороша, как Юцка. Ее взгляд едва скользнул по мне и поручику и надолго задержался на Раковеце. И по мере того как она на него смотрела, ее лицо преображалось, становилось лучезарным, как весеннее солнце.
Я наблюдал за Раковецем. И с его лицом произошла такая же перемена.
— Мы пригласили товарища Раковеца… — начал поручик Влчек и запнулся. Чувствовалось, что он испытывает некоторое замешательство. — Мы пригласили товарища Раковеца, — повторил он и поглядел на меня, ожидая, видимо, что я ему помогу.
«Ты утверждаешь, что человек — смесь самых разных положительных качеств, вот и разбирайся сам», — ответил я ему взглядом.
— Короче говоря, товарищ Раковец считает, что он не может быть отцом ребенка, — проговорил Влчек и посмотрел на меня, как бы интересуясь, оценил ли я то, что он взял инициативу в свои руки.
— Товарищ Раковец прав. Но я хотела бы объясниться без него, — сказала девушка, и ее слова привели нас почти в шоковое состояние. При этом она опять посмотрела на Раковеца влюбленным взглядом.
Этого было достаточно, чтобы Раковец выскочил в коридор, не ожидая, пока его об этом попросят.
Теперь поручик Влчек уже полностью владел инициативой.
— Значит, вы все это придумали и у вас не хватило смелости повторить свою ложь в его присутствии. А мы ради вас вызвали его сюда, и не из соседней деревни. Кстати говоря, за государственный счет.
— Если вы разрешите, товарищ поручик, я оплачу его проезд, — великодушно предложила девушка.
Влчек немного подумал, но потом отказался.
— И все же ваших действий я не понимаю, — покачал он головой в ожидании ответа.
— Я его люблю. А когда он уехал не простившись… В общем, я должна была его еще раз увидеть. И поэтому сказала вам, что я в положении.
— Стоило вам только попросить, и мы дали бы его адрес, — не сдавался поручик.
— Это вы сейчас так говорите! — Девушка тоже не собиралась отступать. — А если бы я пришла, вы бы наверняка заговорили о военной тайне, сказали бы, что не имеете права, и я, конечно, никакого адреса не получила бы. Ну а теперь я хотела бы уйти, — сказала она. — Думаю, что все разъяснилось. — При этом она посмотрела в мою сторону, как будто именно от меня ждала наибольшего понимания.
— Все ясно, — произнес я, взглянув на поручика Влчека.
— Да, конечно, — поддержал он меня, капитулируя. — Теперь можно пригласить Раковеца.
— Это уж, пожалуйста, без меня, — сказала девушка, направляясь к дверям. Она оставила их приоткрытыми, и мы услышали ее слова.
— Тебя ждут, — сказала она Раковецу в коридоре. — Им ясно, что ты совершенно чист. Но, несмотря ни на что, прощения от меня ты не получишь.
— У меня в последние дни было много работы, а когда я пришел к тебе на почту, у тебя был выходной. Но я бы тебе написал, — услышали мы его голос.
— Я не верю ни единому твоему слову, — ответила она, но это не прозвучало достаточно убедительно.
— Подожди меня, я с этими сухарями разберусь быстро, — попросил он и появился в дверях.
Он и вправду разобрался с нами, сухарями, быстро. Сообщил, что, по его мнению, говорить больше не о чем, что оплаты проезда он не требует и что с минуты на минуту отходит поезд до Праги, которым он собирается уехать.