— Ничего хорошего, — прервал мои размышления Мошкин. — Каждый вечер мы с женой пытаемся исправлять то, что сотворит за день дед… в плане воспитания. Но у него явное преимущество во времени. А что твой отец? — поинтересовался в свою очередь Мошкин.
— Тоже офицер. Работает в министерстве… — И я рассказал Мошкину о том, как отец отказал мне в просьбе о переводе в Прагу или хотя бы поближе к Праге.
— Молодец, — оценил Мошкин. — Далеко не каждый поступил бы так разумно и принципиально.
Я хотел было кое в чем возразить, но не стал. Наоборот, я почувствовал гордость за отца. В конце концов, его абсолютная неприспособленность к ведению домашнего хозяйства, неумение выбрать подходящий к костюму галстук — это и в самом деле пустяки, мелочи. В жизни гораздо важнее другое… Другие качества, другие способности.
— Сколько раз тебя переводили из части в часть? — спросил я.
— Дважды.
— А жена?
Ответом был удивленный взгляд.
— Ну, может быть, ей не хотелось переезжать? — уточнил я.
— Она ведь знала, выходя замуж за офицера, что время от времени ей придется переезжать, — сказал Мошкин. — Кроме того, для учительницы везде работа найдется. А отец считает, что настоящий офицер должен переезжать раз в два года. В смене обстановки, говорит он, есть и польза, и своя прелесть.
— Он офицер старой школы, старой закалки, — осторожно заметил я.
Старший лейтенант тут же согласился.
— Я тоже собираюсь вскоре жениться, — поделился я с ним и добавил, что мечтаю иметь двоих детей, мальчика и девочку, и чтобы мальчик родился первым…
Мошкин поздравил меня. С предстоящей свадьбой, разумеется. Поздравлять с сыном было преждевременно. Мне вдруг очень захотелось увидеть старшего лейтенанта Мошкина на своей свадьбе.
— Слушай, приезжай ко мне на свадьбу, — не откладывая, пригласил я. И чуть было не предложил ему быть моим свидетелем да вовремя спохватился: свидетель у меня уже есть. И давно. Это Малечек, механик-водитель моего танка.
— Если получится, приеду с удовольствием. — Мошкин был тронут моим приглашением.
Я попросил у советского друга адрес. Оторвав клочок от газеты, он разделил его на две части и на одной написал свой адрес, а на другой я нацарапал свой.
— Ну что, пойдем к ним? — кивнул Мошкин в сторону солдат, все еще толпившихся возле танков. — Наше место там.
Мы подошли к ним в то самое время, когда Гисек на плохом словацком, но в полной уверенности, что говорит по-русски, объяснял советским танкистам, что организация Союза социалистической молодежи нашей роты работает очень хорошо и что немалая заслуга в этом принадлежит поручику Гоушке, то есть мне…
Я сделал решительный шаг вперед, чтобы положить конец никчемным похвалам, но старший лейтенант мягко придержал меня за локоть.
— Не стоит, — посоветовал он шепотом.
Таким образом, мне пришлось молча выслушать целую речь о себе: о моем глубоком понимании смысла и сути работы с членами ССМ, умении своевременно и правильно советовать, желании всегда находить свободную минуту, чтобы побеседовать с солдатами по душам.
— Преувеличивает, — смущенно улыбнулся я Мошкину.
Тем временем разговор перешел в сферу экономии горючего и смазочных материалов. Тут уж вмешались мы…
Когда механики-водители принялись с пеной у рта доказывать друг другу преимущества того или иного способа экономии, старший лейтенант Мошкин решительно сказал своим бойцам, что пора думать о возвращении.
Я потихоньку подошел к Прохазке и напомнил ему о подарке, тот быстро сбегал к своему танку и вернулся с макетом в руках. С тем самым, который благодаря его прозорливости оказался в роте. Маленький танк был вручен старшему лейтенанту Мошкину мною от имени всей нашей роты.
В это время с заседания у командира дивизии вернулись командир батальона Матрас и поручик Влчек. Так что заключительная часть встречи проходила уже в их присутствии.
Старший лейтенант Мошкин поблагодарил нас, заверив, что всем им встреча понравилась. Сказано это было коротко, по-военному, и от души.
Оставалось поторопить ребят, увлекшихся обменом адресами. Закоченевшие пальцы и замерзшие авторучки никак не хотели слушаться. Кроме того, ощущался явный недостаток бумаги. В конце концов Незбеда пожертвовал остальным все чистые странички из своей записной книжки. Потом мы проводили советских гостей к их газикам.
— До завтрашней встречи на смотру! — кричали мы им вслед, размахивая руками.
— До завтра!.. — слышалось в ответ.
По пути к нашим танкам надпоручик Матрас слегка придержал меня. Я заметил колебания поручика Влчека: остаться ли ему с нами, или отойти. Потом он все-таки решил оставить нас с надпоручиком наедине.