Второй грузовик резко затормозил, а башни двух головных «Т-III» стали поворачиваться в сторону холма.
Еще один выстрел танка Задорожного – и второй грузовик разметало вместе с пехотой. Те, кто успел выпрыгнуть через борт машины, попадали от этого взрыва. С косогора заработали два пулемета, добивая тех, кто еще оставался в живых возле разбитых грузовиков. Одно за другим ударили орудия со стороны балки. Еще два выстрела, и, ломая тонкие березки, разметывая гусеницами зеленую листву, к колонне понеслись три советские машины.
Немецкие легкие танки горели. Бронетранспортер разворачивался, через его борта прыгали солдаты. Снаряд, пущенный «тридцатьчетверкой», полыхнул огненным пузырем на борту «ханомага», да так, что отдельные листы обшивки разлетелись по дороге.
Легковушки не успели развернуться. Сидящие в них офицеры один за другим падали под пулеметным огнем. Кто-то пытался стрелять из автомата, кто-то выдергивал из кобуры пистолет, но беспощадный огонь смел все живое.
Огонь был точен, ни одна из легковых машин не загорелась.
«Тридцатьчетверки» остановились, охватив подковой место побоища. Омаев, держа наготове «ППШ», спрыгнул на землю. Жарко полыхали бензиновым огнем обломки бронетранспортера, вокруг – трупы, трупы и трупы. Ненавистная вражеская форма. Молодой горец направлялся к первой легковой автомашине, когда с брони «тридцатьчетверки» раздалась короткая автоматная очередь.
Омаев мгновенно развернулся всем телом и присел на одно колено. Один из немецких офицеров уронил руку с зажатым в ней пистолетом и ткнулся окровавленной головой в дорожную пыль.
Когда танкист подошел к первой машине, осмотрелся по сторонам, прижав к плечу приклад автомата, к нему осторожно приблизились его товарищи. Обследование обеих легковушек не заняло много времени. В первой не было ничего кроме объемистого кожаного портфеля. Содержимое оказалось личными вещами кого-то из офицеров. Чистое белье, Библия, бутылка коньяка, две плитки шоколада, блестящий пистолет с инкрустированной рукоятью.
Руслан, стиснув зубы, смотрел на лежащие рядом Библию, пистолет и коньяк. И все это рядом, в одном портфеле.
– Будьте вы прокляты, – резко сказал Омаев и бросил портфель в огонь.
Во второй машине танкисты нашли то, на что и рассчитывал их командир. Два небольших черных портфеля с запечатанными замками. Документы и наверняка секретные. Омаев взял находку под мышку и сделал знак отходить.
Где-то стонали раненые, пахло сгоревшим тротилом, горелой резиной и горелой человеческой плотью. Запахи войны, к которым Омаев уже давно привык.
Попыток напасть на танкистов больше не было. А еще через пятнадцать минут советские «тридцатьчетверки» уже неслись по проселку на опушке леса. Соколов так выбирал маршрут, чтобы при обнаружении вражеских самолетов сразу свернуть в лес. Теперь ему предстояло провести свои танки на соединение с силами корпуса. Молодой командир хотел отойти подальше от места нападения на колонну и только потом выйти в эфир, чтобы доложить о трофеях и получить разрешение на возвращение.
– Что там? Важное что-нибудь есть? – нетерпеливо спрашивал Логунов, перегнувшись через казенник орудия и заглядывая в документы в руках лейтенанта.
Соколов неопределенно пожал плечами, пересматривая бумаги, извлеченные из портфелей. Сейчас Алексей был очень доволен тем, что так увлекся еще в средней школе немецким языком, что интерес к этой дисциплине у него сформировала школьная учительница, немка. А потом уже в танковой школе он ходил на дополнительные занятия, организованные для тех курсантов, которые уже сносно владели языком. На этих занятиях была возможность увеличить словарный запас именно в военной области, изучалась терминология, применимая к танковому бою.
– Приказ у них. Ехали, видимо, из штаба 4-й танковой армии. Судя по перечисленным частям, крупная армейская группа двигается на Воронеж. И мы сейчас в тылу передовых частей.
– Товарищ лейтенант, связь с корпусом! – раздался в шлемофоне голос Омаева.
– Давай! – Соколов вытянул из-за спинки сиденья Логунова картонку с кодированными фразами.
Выслушав лейтенанта, помощник начальника штаба корпуса велел ожидать повторного сеанса связи и отключился. Логунов посмотрел на командира, но промолчал. Только что Соколов предложил командованию отправить к ним танк лейтенанта Задорожного, а остаткам роты продолжать рейд и отвлекать на себя противника. Согласие штаба корпуса означало бы неизбежную гибель роты в полосе наступления вражеских частей. Четыре танка против танковой армии – это смешно. Но командир так решил.