Интересно, что из автобронетанковых дивизионов позже была сформирована отдельная эскадра танков по принципу и структуре морского флота. Она дислоцировалась в Лефортовских казармах. Ее подразделения всегда принимали участие в парадах войск Московского гарнизона.
Практика на заводе ХПЗ дала возможность слушателям академии познакомиться с производством боевых машин, технологией, познать многие процессы их ремонта, что особенно пригодилось потом на фронтах Великой Отечественной войны.
Последние месяцы учебы в академии были весьма напряженными: слушатели готовились к выпуску. Днями и ночами Гетман просиживал за учебниками, перечитывал конспекты, иногда только под утро Ольга Ивановна заставляла его пойти спать.
И вот сданы зачеты и экзамены, защищены дипломные проекты. 7 июня 1937 года начальник-комиссар академии бригадный инженер Лебедев объявил приказ народного комиссара обороны Союза ССР № 2406:
«Считать окончившими командный факультет Военной академии механизации и моторизации РККА им. тов. Сталина в 1937 году:
1. Майора Берзин Эдуарда Рембертовича.
2. Старшего лейтенанта Гетман Андрея Лаврентьевича.
3. Старшего лейтенанта Кимбар Иосифа Константиновича.
4. Старшего лейтенанта Миленкевич Александра Александровича.
5. Капитана Пошкус Александра Адамовича…»[9]
Пять человек закончили академию с дипломом первой степени, и среди них А. Л. Гетман, Павел Кульвинский и Иван Сусайков — с дипломом второй степени.
Тем же приказом выпускники были повышены в званиях. Андрею Гетману присвоено звание капитана. Он получил назначение в Ленинградский военный округ.
Сразу же после выпуска капитан Гетман отбыл к месту своей новой службы — в Ленинградский военный округ. Округом тогда командовал командарм 2-го ранга П. В. Дыбенко, бывший председатель Центробалта в 1917 году, участник Гражданской войны.
После встречи с командующим Андрей Лаврентьевич направился в Нижний Петергоф, имея на руках приказ о назначении на должность начальника 5-го отделения 7-го механизированного корпуса. Работы было невпроворот. Корпус, как говорится, только становился на ноги. Подниматься приходилось рано, возвращаться со службы поздно. Так что все заботы о семье, в первую очередь о дочери, легли на Ольгу Ивановну.
Жена даже стала упрекать его, что семье он слишком мало уделяет внимания. Растет дочь, а видит он ее только перед сном. Андрей Лаврентьевич обещает, что в следующий выходной все они пойдут в лес или съездят в Ленинград, чтобы Эльвине показать зоопарк. Проходило воскресенье, и муж снова задерживался на службе.
— Вот так всегда, — слышался упрек Ольги Ивановны. — Ладно, когда служил в Житомире и все время пропадал в казарме, а то и на конюшне: надо было позаботиться о красноармейцах, лошадок накормить. Теперь же положение изменилось — танки есть не просят…
Андрей Лаврентьевич упреки жены сводил к шутке:
— Оленька, ты забываешь, что танками управляют живые люди. — И уходил на службу.
На Житомир Ольга Ивановна намекала не случайно. Их любовь, начавшаяся еще в селе Клепалы, на Пущине, откуда оба были родом, обещала перерасти в семейный союз, дело шло к свадьбе. Но получилось так, что из-за службы Гетман едва не проспал свою невесту. По договоренности студентка Харьковского мединститута Ольга Семенец должна была приехать в Житомир и дать свой окончательный ответ. Прибыв на вокзал в назначенный час, она не встретила своего будущего мужа. Что делать? Искать по всему гарнизону не захотела, взяла билет на обратный поезд.
А между тем красный командир, возвратившись со службы, решил вздремнуть часок-другой перед встречей со своей возлюбленной, но проспал не два, а целых четыре часа. Когда проснулся, посмотрел на часы — дорогой подарок за отличную службу — и обомлел. Так быстро бежит время… Схватил часы, замахнулся и едва не грохнул об пол. Опомнился — часы тут ни при чем. Опрометью выбежал из квартиры и — аллюр два-креста! — на вокзал. Ольгу нашел в слезах, готовую сесть в харьковский поезд. Последовало бурное объяснение и… упрек на всю жизнь.
Андрей Лаврентьевич боготворил свою жену, на ее упреки никогда не обижался. Если когда и удавалось провести выходной вместе, это было большим событием в семье. Так прошло лето, за ним осень, а в начале февраля 1938 года Андрей Лаврентьевич сообщил жене: