— В этом плане Йекта — самый счастливый из нас, — сказал Демир, переводя разговор на нашего поэта. — Рауф-амджа никогда не мешал ему. Захотел изучать архитектуру — пошел в архитектурный. А после университета ни дня по профессии не работал.
— Он все передергивает, Евгения. Не слушай его, — тут же отреагировал Йекта. — На самом деле я очень люблю архитектуру. До сих нор у меня в домашней библиотеке большая часть книг посвящена архитектуре. Особенно — архитектуре Стамбула. Дело в том, что после университета я хотел остаться там преподавать, но старики, которые всем в университете заведовали, не позволили мне. Тогда я занялся поэзией. А что мне оставалось делать? Отец никогда не одобрял мой выбор. Он так и не прочел ни одного моего стихотворения.
— Может, ты просто не знаешь об этом, — я попытался заступиться за Рауфа-амджу. — Может, он твои стихи тайком от тебя читал?
— Знаю, Невзат, прекрасно знаю. Ничего он не читал. Если бы читал, я бы сразу понял. Он бы что-нибудь сказал, хорошее или плохое. По крайней мере, рассказал бы кому-нибудь о моих стихах. Но ничего подобного так и не случилось. Отец всегда вел себя так, будто я вообще не писал стихов. И не понимал, зачем я этим занимаюсь. Ведь он не интересовался ни литературой, ни искусством.
Не будь я знаком с его отцом — поверил бы ему. Поэтому я запротестовал:
— Ты несправедлив по отношению к отцу… Рауф-амджа прекрасно пел.
— Невзат прав, — сказал Демир. — Твой отец правда здорово пел, особенно когда немного выпивал. Прямо как Мюнир Нуреттин[34]. Клянусь, весь Балат усаживался, чтобы послушать, как он поет.
— Так и есть, — сказал Йекта, и глаза его вдруг наполнились слезами. Наверное, сейчас он по-настоящему начал вспоминать своего отца. — Он не был большим любителем поэзии, но прекрасно исполнял песни, написанные на стихи Яхьи Кемаля.
Внезапно мне показалось, что откуда-то издалека доносится чувственный голос Рауфа-амджи.
— Точно! Я помню, как однажды он пел эту песню у вас дома. Как же она называлась? Очень красивая песня… В макаме Нихавенд[35]. Как же она начиналась?
Йекта начал напевать:
— В таком случае, — сказала Евгения, снова поднимая бокал, — давайте выпьем за отца Йекты — Рауфа-амджу.
— За Рауфа-амджу…
— Да упокоится он с миром… — прошептал я.
— Погодите, — сказал Йекта, поднимая руку. — Тост не только за моего отца. За всех наших отцов!
— За наших отцов, — прозвучали наши голоса в темноте. — За прекрасных, достойных людей!..
Мы чокнулись, сделали по несколько глотков ракы и поставили бокалы на стол. Я поймал на себе благодарный взгляд Йекты…
— Спасибо, Невзат…
— За что?
— За то, что ты добрым словом вспоминаешь моего отца… — Я никак не мог разглядеть его глаза: наполнились они слезами или нет. — Больше даже за то, что заступился. Такие отпрыски, как я, иногда ведут себя очень глупо.
— Дружище, ты не одинок в этом. У всех у нас время от времени случаются промахи.
— Нет, Невзат, — сказал он, качая головой. — Не у всех. У тебя такого не бывает. И не отпирайся, меня не проведешь. Ты вовсе не такой, каким кажешься. Ты очень крутой и сдержанный, но в глубине души — я знаю — ты очень сентиментальный. — Он повернулся к Евгении, которая внимательно слушала нас. — Все считают, что из нас троих я самый эмоциональный, но это не так. На самом деле пальма первенства принадлежит Невзату.
Она ничуть не удивилась.
— Я знаю, — вытянув руку, коснулась моей ладони. — Вот если бы только он сам смог признать это.
Что с нами выделывал этот поэт?
— Хватит уже, Йекта, — предупредил я. — Думаю, стоит перейти от анализа характеров к чему-нибудь другому.
Он сделал вид, что не услышал моих слов, и, поскольку алкоголь уже начал приятно согревать его, продолжал рассказывать Евгении обо мне:
— В молодости я написал для него одно четверостишие.
Что за черт? Я понятия не имел, о чем он говорит. Но Евгения уже заерзала от нетерпения.
34
Мюнир Нуреттин (ок. 1901–1981) — турецкий певец и композитор, исполнитель турецкой классической музыки.
35
Макам Нихавенд — ладовый звукоряд, названный по городу на юге провинции Хамадан в Иране: образуется путем соединения тетрахорда Кюрди или Хиджаз в ступени Нева с пентахордом Буселйик в ступени Раст. Тон — нисходяще-восходящий.