Десять минут. Пятнадцать минут. Лейтенант откинул рукав куртки и посмотрел на часы. Разве он не сделал это всего несколько секунд назад? И разве они не сближались, все они? Чувствовали ли они, что она была на грани того, чтобы полностью расслабиться, упала, больше не заботясь о том, что с ней случилось, просто для того, чтобы на несколько минут облегчить боль в ногах?
Такси резко остановилось перед больницей - оно было большим желтым «Плимутом» с логотипом на двери. Из последних сил она подтолкнула Дилси к его пассажирскому сиденью, но Дилси отказалась.
«Я туда не попаду. Я никогда не выйду», - решительно сказала она.
Татьяна наклонилась к уху Дилси. Ее единственная надежда заключалась в том, чтобы напугать старуху и заставить ее подчиниться. "Дилси!" прошептала она. Это голос твоей смерти, женщина. Слушайте! Ты для меня ничто. Меньше, чем ничто. Вы причинили мне боль. И в течение нескольких недель я клялась, что убью тебя, когда представится возможность. Я убила своего первого мужчину, когда мне было двенадцать, солдата, который пытался меня изнасиловать. С тех пор я убивала других. Многих другие. Если бы не более насущные дела, я бы убил тебя сейчас просто ради удовольствия смотреть, как ты умираешь. И пусть меня повесят! Вы понимаете? Послушай моего совета, иссохшая старая сука, и не искушай меня ".
Голова старухи тряслась от ужаса, а глаза тупо смотрели вперед.
"Теперь двигайся!" Татьяна неуверенно подтолкнула ее к машине. "Дверь! Открой!" Дверь со стороны пассажира распахнулась и царапнула тротуар. Затем, все еще крепко сжимая старую медсестру, Татьяна села и увлекла за собой Дилси. Она приказала шоферу. - "Веди машину!" Водитель нажал на педаль газа, и дверь захлопнулась.
Когда они мчались к парадным воротам лагеря, она направила пистолет на водителя, прижав его к виску. - "Советское посольство и без остановок. Никаких, понимаете? "
«Все, что скажешь, леди».
Они вылетели в ворота и вышли на открытую дорогу. Колонна военной полиции на мотоциклах выстроилась в очередь за ними, завыли сирены и мигали огни. Они следовали на осторожном расстоянии, пока такси не свернуло на север по шоссе, затем несколько из них проехали, так что вперед и назад появились мотоциклы.
Стрелка спидометра поднялась до шестидесяти и осталась там. Водитель был крупным черным мужчиной, и на его лице за густой бородой выражалась мрачная решимость не бояться. Пока он ехал, Татьяна приставила большой револьвер к его голове.
"Думаете, вы могли бы указать на эту штуку в другую сторону, леди?" - наконец спросил он. «С этой штукой перед моим лицом ехать немного сложно».
Не говоря ни слова, Татьяна оттягивала курок до щелчка во взведенном положении.
«Я понимаю, - сказал он.
Дилси пустыми глазами смотрела в окно. Казалось, жизнь из нее ускользнула.
Кабина выехала на съезд с шоссе. Задние фонари двух ведущих мотоциклов стали сплошными красными, когда были задействованы тормоза.
«Они хотят, чтобы мы притормозили», - сказал водитель.
"Никакого замедления!" - нервно крикнула Татьяна.
«Я должен, леди. Они сдерживают меня».
Татьяна длинным гудком ударила в сигнал, и Дилси подпрыгнула. Большие «Харлеи» рванулись вперед, увеличивая расстояние между ними и кабиной.
"Продолжай двигаться!"
Когда они выехали на шоссе, вдали стала видна столица страны. «Почти готово», - сказал водитель.
Радио включилось. «Татьяна», - сказал голос. "Татьяна Кобелева, вы меня слышите?"
В очень возбужденном состоянии Татьяна вздрогнула при звуке своего имени. Она схватила таксиста за плечо, еще сильнее вонзив пистолет в его голову.
«Полегче, леди, - сказал он. «Это просто радио. Кто-то хочет поговорить».
Ее глаза дико искали приборную панель, пока она не увидела микрофон. Она подняла его свободной рукой и включила микрофон. Это Татьяна Кобелева. Кто это?"
«Специальный агент Паркс, ФБР. Мы связались с советским посольством, и они сказали, что вам не рады. Повторяю, не приветствуют. У нас есть поверенный в делах, который сейчас едет сюда, чтобы поговорить с вами».
«Выключи», - сказала Татьяна водителю. Он протянул руку и щелкнул выключателем, и остаток пути они ехали в тишине.
* * *
В большом офисе на Пенсильвания-авеню, через весь город от мчащегося такси, заместитель государственного секретаря Пол Латроп читал файл, разложенный на его столе. Джон Миллс, советник президента Мэннинга по национальной безопасности, внимательно наблюдал за происходящим с кресла в нескольких футах от него, его лицо было изможденным, а пальцы нервно крутили шариковую ручку. Стоя за ним, держа руки в карманах,