Должен признать, что была часть меня, которая хотела согласиться. Целый год я работал не в полную силу, и дополнительный приток денег помог бы мне оплатить некоторые расходы за мои будущие книги. И не только это. У меня были хорошие отношения с бывшими коллегами, поэтому я чувствовал себя обязанным помочь им еще и из добрых побуждений. Я также считал, что любой человек, если он заболел, имеет право на перерыв и отдых. И пока у них отпуск, их ум должен быть свободен от рабочих проблем. Тем не менее моя эмпатия и неспособность говорить «нет» часто создают для меня проблемы, так как я соглашаюсь на то, о чем позже жалею.
Как я и предсказывал, менее чем через две недели после моего возвращения на прежнюю должность родители вновь подняли тему моей карьеры. Вначале меня очень раздражал отец, который постоянно торопил меня на работу, хотя я не опаздывал. Поскольку я писал по утрам, попросил для себя работу в дневное время, потому что не хотел, чтобы по утрам отец отвозил меня на работу. Я думал, что если он будет лишен возможности отвозить меня на работу, то и не будет подгонять меня. Конечно же, я ошибся. Его инстинкт контроля был настолько силен, что он чувствовал потребность каждый раз говорить мне, чтобы я выходил из дома пораньше, хотя и понятия не имел, во сколько начинался мой рабочий день. К счастью, это прекращалось, когда я особо подчеркивал, что успеваю вовремя. На работе я и так испытывал стресс, так что его постоянные напоминания не добавляли спокойствия.
Когда мне были переданы все рабочие обязанности и моя коллега наконец отправилась в отпуск, мое напряжение возросло. Практически каждый день, включая выходные, просыпаясь по утрам, я думал, какие из срочных дел я должен сделать. Несмотря на то что мой рабочий день составлял всего четыре часа, все мои мысли были только о работе. Я постоянно думал о заданиях, которые должен выполнить, и о том, как их выполнить. Все было настолько плохо, что однажды во время обеда мои руки вдруг начали трястись.
Из-за беспокойства, которое я постоянно испытывал, было трудно сосредоточиться на работе. Что еще хуже – в уме во время работы постоянно вертелись нытье и жалобы. Как только мне прибавляли заданий, мой ум раздувал из этого целую трагедию: «Достала эта работа. Не нужно было соглашаться. Все мое время и усилия не стоят этих денег. Я в это время мог бы сидеть дома и писать свою следующую книгу». К счастью, я умел быстро успокаивать свой ум с помощью практик осознанности, хотя постоянно испытывал поднимающиеся во мне приступы гнева и протеста.
Наши взаимоотношения с родителями продолжают жить в нас.
Однажды утром, во время своей обычной медитации, я вдруг начал плакать. Это было не из-за стресса. Это также не было жалостью к самому себе. Это было пришедшее понимание того, как часто я игнорирую этот тихий голосок внутри меня, который очень хочет быть услышанным. Это был тот же самый голосок, который я часто слышал, будучи ребенком.
Пока я рос, я часто чувствовал, что меня игнорируют моя семья и сверстники. Поскольку говорил я тихо и часто витал в облаках, люди иногда просто либо не слышали меня, либо не понимали, о чем я говорю. Мне всегда было трудно привлечь внимание людей, потому что все остальные были громче меня и умели высказать то, что хотели.
Было время, особенно в средней школе, когда мне было трудно заводить друзей и находить взаимопонимание со своими одноклассниками. Я сказал отцу, что хочу сменить школу. Но вместо того чтобы выслушать мои доводы, он сказал, что мой старший брат нормально себя чувствует в той же самой школе, и спросил, почему я не могу так же. В тот момент я хотел, чтобы отец проявил ко мне больше участия. Но он не проявил, и я понял, что должен проглотить это и сам справляться со своими проблемами.
Я также развил в себе способность угождать другим, во многом как моя мать. Часто это было за счет моих собственных нужд. Я нередко ловил себя на том, что говорю чему-то «да», только чтобы избежать конфликта. Это напомнило мне случай, когда мне было 11 и я заметил, что староста класса подтасовывал результаты теста. Я решил, что это несправедливо по отношению к другим ученикам, поэтому написал об этом письмо и намеревался отдать его нашему учителю. Но когда я рассказал маме об этом, она ответила, что не нужно поднимать шум и портить взаимоотношения со старостой. Ребенком меня учили сопереживать другим, а также приспосабливаться и не создавать проблем. К сожалению, это означало и то, что я вырос, веря, что нужды других людей важнее, чем мои собственные. Теперь, будучи взрослым, мне трудно настоять на своем и сделать так, чтобы прислушались к моему мнению.