— Евреи, на вечер пятницы я уже договорился, — объявлял он нараспев, словно продавал вызовы к Торе[6]. — Кто возьмет утро субботы, евреи?
Обыватели побогаче изо всех сил сдерживали смех, чтобы не оскорбить человека, который был выставлен на посмешище. Но портновские подмастерья, перелицовщики, и особенно двое братьев, Шимен и Лейви, которых прозвали «колена»[7], всякий раз устраивали в пятницу вечером настоящую травлю в святом месте, когда с бимы начинали продавать рыжебородого еврея. В нарядных, с шелковыми лацканами, коротких суконных капотах[8] в рубчик и лихо заломленных маленьких картузах с лентой, в новых бумажных воротничках и манишках, с расчесанными блестящими черными волосами и вымытыми лицами и руками, которые на всю синагогу благоухали душистым мылом, «колена», на радость всем подмастерьям, лезли вон из кожи.
— Фишеле-Шорабор[9], не съешьте миски и тарелки, — советовали они ему, — не надо, ради Бога, лопать подсвечники, дорогой Фишл…
Между тем хедерные мальчишки подпрыгивали от удовольствия как козлята. Распарившись от жара множества свечей, горевших в синагоге, расшалившись от красного вина — хазан дал им глотнуть из большого серебряного синагогального кубка, над которым делал кидуш для всей общины, — они скакали вокруг коренастого лохматого силача, как собаки, которые напали на медведя: лают на него, но боятся к нему приблизиться, чтобы он не разодрал их ударом лапы.
— Ваякел-пкуде, — окликали они Фишла, намекая на две субботы, которые приходится для него устраивать, — тазрие-мецойре…[10]
Рыжий еврей в своей будничной одежке, подпоясанной ремнем[11], не пробовал не то что пальцем тронуть насмешников, но даже сказать им хоть слово поперек. Он грузно стоял в своих изношенных сапогах, которые были ему маловаты, и таращил доверчивые и безгранично добрые овечьи глаза до тех пор, пока Копл-шамес не хлопал по столу на биме в последний раз в знак того, что все закончилось полюбовно.
— Помни же, Фишл, что сейчас ты пойдешь с реб Исроэлом-Хаимом-переплетчиком; а завтра утром, Бог даст, ты должен будешь пойти с реб Юдлом-шляпником — не перепутай ненароком, слышишь!
— Я понял, реб Копл. — Фишл с большим усилием проталкивал несколько слов сквозь волосяное забрало и спокойно шел за своим гостеприимцем, держась в нескольких шагах позади него.
Хедерные мальчишки и «колена» провожали его по синагогальному переулку, словно к хупе[12].
— Фишл, только не ешь клей, которым переплетчик склеивает книги, — наставляли они его.
Раввин, который никогда не уходил из синагоги, пока не разбирали всех субботних гостей до последнего, терпеть не мог легкомысленные шуточки, не смолкавшие за его спиной, и стыдил толпу.
— Ну что это такое, детки, фу! — твердил он, оглядываясь. — Суббота!
Но парни и не думали отставать от Фишла. Они знали: раввин так слаб глазами, что не видит не только того, что подальше, но и того, что творится прямо перед ним. Женщины рассказывали, что каждый раз, когда ему приходится взрезать куриный желудок, в котором обнаружили иголку[13], он чуть ли не тычет себе ножом в глаза. Остряки болтали, что он даже ребецин не узнает и принимает ее за своего шамеса. Было ли все так, как об этом говорили, или народ немного преувеличивал, но то, что пастырь общины не видит дальше собственного носа, сомнений не вызывало, и парни озорничали на глазах у раввина. Еще больше они радовались, когда единственный сын раввина, Михл-Довид, украдкой сбегал из-под правой руки полуслепого отца и присоединялся к травившей щетинщика компании. Несмотря на то что единственный сын раввина уже учил Гемору, носил длинные — длиннее, чем у других мальчиков, — льняные пейсы и был одет в долгополый шелковый кафтан, перешитый из материнского свадебного платья, ему не удавалось держать себя так, как подобает сыну духовного лица, и он вместе с сыновьями ремесленников сопровождал грузно ступающего ойреха к его субботней трапезе.
6
Шамес распределяет вызовы к свитку Торы для ее публичного чтения, в том числе за деньги, пожертвованные на нужды общины, то есть «продает» их.
7
Имена двух из двенадцати сыновей Иакова, предков соответствующих колен. Шимен и Лейви (Симеон и Левий) были вторым и третьим сыновьями Леи (Лии) соответственно. Библия описывает Шимена и Лейви как людей необузданного и жестокого нрава. Именно они, мстя за бесчестье своей сестры Дины, вырезали всех мужчин Шхема, чем вызвали гнев Иакова (Быт., 34: 25–31).
9
Дикий бык, огромное чудовище, созданное в начале миротворения, каждый день съедает по семь стогов сена. Его мясо праведники будут вкушать на эсхатологическом пиру.
10
Так как в еврейском календаре год может насчитывать как двенадцать, так и тринадцать месяцев, то в случае короткого, двенадцатимесячного, года некоторые недельные разделы объединяются по два, а неделя получает двойное наименование. В данном случае упомянуты такие сдвоенные недельные разделы: «И собрал» — «Счета» (Исх., 35:1-40:38) и «Зачнет» — «Прокаженный» (Лев., 12:1-15:33).
11
На молитве верхнюю одежду принято подпоясывать специальным кушаком, сплетенным из шерсти или шелка.
13
В обязанности раввина входит осматривать внутренности домашней птицы, если есть подозрение, что она некошерна из-за болезни или внутренней травмы.