— Света! — крикнул Коля.
— Нет! Сам спроси, Коля!..
— Нет, уж ты сама, — стал вытаскивать гашиш из пакета Николай. — Спроси у них… Спросишь, ну?.. Я так плохо помер! — заныл он. — Зачем я жил, чтобы так помереть?.. Зачем это было со мной?
— Спрошу, ладно, — запихивая гашиш обратно в пакет, согласилась я. — Только убери его! А то нас Гоша на Казанском искусает.
И в тёмном купе я увидела его смирное лицо. Коля посидел, снова надел на лицо обезьянью маску из папье-маше и, рассовав гашиш по карманам, вышел куда-то в окно.
И я спросила их. Между станциями, когда все улеглись. И не получила ответа, они даже не взглянули на меня, как следует… Так, посмотрели.
Я повторила:
— Топотушки, уважаемые, скажите, почему Николай Иванович Пылинкин умер как собака… или пёс? Он мне надоел хуже собаки — скажите, очень вас прошу!..
И та, что поменьше, в ореоле пушистых медных волос, смилостивилась:
— Если повезёт, ты можешь узнать об этом сама… Очень просто, — на мой немой вопрос, предложила она: — Просто приди на место его смерти и сядь там…
— И долго мне там сидеть? — похолодела я.
— Ночь.
— Или две, — глядя в окно, сказала мне вторая, с громадной копной оранжевых волос на голове. Как она с ними ходит, изумилась я. На неё ж, наверное, оборачиваются.
— А вы не можете?.. — ухватилась я за соломинку.
— Нет! — сказали обе и нахмурились, и я отступила.
— Это было когда? — спросила маленькая.
— Год назад.
— Год?! Ты не сможешь вернуть его, зачем тебе это надо?..
— Он приходит и спрашивает, — пожаловалась я. — Приходит и спрашивает.
— Побрызгай на него святой водой. — Они переглянулись.
— Брызгала!
— Или крестом…
— Стукнуть? — уточнила я. — А почему не во сне?..
— Что во сне? — подняла брови оранжевая.
— Я в прошлый раз попала на место преступления во сне, — пояснила я. — Скажите, в чём тут механизм и отличие?..
— Ты попала туда благодаря своей интуиции, — начала говорить маленькая.
— Совсем необязательно засыпать, чтобы попасть куда-то, — перебила вторая.
— А механизм всего этого попадания в чём?.. — два раза, как попугай, повторила я.
— Ты нестерпимо должна этого захотеть, — грустно глядя мне в глаза, сказала та, что поменьше.
— Да, только так ты попадёшь туда, — кивнула вторая.
Я взглянула на них и вдруг поняла — они несчастливы. Но почему они не люди, в таком случае?.. Они же обычные женщины, я глядела на них во все глаза и не видела различий между нами. И волосы я могу покрасить в такой же радикально оранжевый цвет, а что?..
— Что ты от них ещё хочешь, рыбка золотая?.. На какой вопрос тебе ещё ответить, — меня сзади обняла какая-то женщина.
Я подскочила.
— Тётя Клава!..
— Пойдём, — потянула она меня за рукав.
— Тётя Клава!.. — в купе я просто закричала.
— Ты спрашиваешь у цыганки механизм гадания?
— Спрашиваю! А как же?.. Всегда! — я не покривила душой. — А что?..
— И тебе отвечают? — с подозрением взглянула на меня Пушистая.
— Когда как, — ответила я. — А вообще-то ни разу! Но я всё равно спрашиваю.
— А не надо ничего спрашивать! — сердито попросила тётя Клава. — Они вот в следующий раз не поедут с нами…
— Ну и что? Велика потеря, — махнула я рукой. — Я ведь так и не поняла — кто помог мне тогда на станции Мост. Кто услышал меня?!
— Велика потеря… — повторила Пушистая. — Ты не понимаешь… Не беспокой их больше, — вздохнула тётя Клава. — Заставь дуру Богу молиться…
— Я с умными людьми очччень умная, тётя Клава. А с остальными — какие люди, такая и я! Много их, умных-то? С кем поведёшься — того и наберёшься! — ворчала я про себя весь остаток пути в Москву.
— А почему они не люди, тётя Клава? — всё-таки спросила я, когда мы прощались после рейса.
— Они не умрут, — сквозь зубы сказала Пушистая и, помахивая сумочкой, побежала в сторону метро. Только икры в колготках цвета лосося замелькали быстро, словно спицы на колёсах велосипеда…
Я не спала всю ночь, вглядываясь в тёмные углы своей квартиры, мне везде мерещился Длинный Коля с маской обезьяны на просроченном лице.
Лишь под утро я кое-как заснула.
Днём я зашла к Женьке Пылинкиной — и удивилась!
Она открыла мне дверь и впустила. Я шла за ней, она обернулась, выйдя на свет, на меня взглянули глаза, в которых было, не поверите… счастье!.. Я так давно не видала безграничного счастья в чужих глазах, что тяжело вздохнула!
Красивая, в узорах дорогая и новая посуда на кухне, обычная белая занавеска на окне, Женька села и я села напротив.