Плеснув в лицо воды из котелка, Шорохов пригладил пятерней шевелюру и вышел на платформу.
Станция была ярко освещена.
Народу было немного – в основном гости Полиса, торговцы или просто следующие транзитом через Боровицкую люди, заночевавшие здесь и сейчас отправляющиеся дальше. В нескольких арочных проходах торговый люд разложил товар. Торговля уже начала завязываться, судя по звякающим патронам в объемистом кошеле на поясе ближайшего торговца.
Шорохов поискал глазами своего гостя. Фигуру Орловского он обнаружил сразу – стильная рубашка и брюки, еще сохранившие лоск цивилизации, резко диссонировали со старой, изношенной одеждой местных жителей.
Алексей Владимирович стоял около одного из торговцев, вокруг которого уже собралась приличная толпа. Сам торговец – невысокий лысый человек в затертой до невозможности кожаной куртке, был знаком Павлу. Он торговал в Полисе давно, имел постоянный пропуск на станцию и чувствовал себя здесь совершенно свободно, и даже имел постоянных клиентов.
На этот раз он выставил на продажу двухмесячных щенков. Трое упитанных бутузов – потомки московской дворовой породы – никак не хотели сидеть в картонной коробке, куда их запихал хозяин, и выражали свое недовольство задорным тявканьем. Собравшиеся с улыбкой смотрели на щенячью возню; кто-то даже сунул им кусочек какого-то лакомства, отчего собачки принялись возиться с утроенным рвением, вызвав в толпе одобрительный гул.
Сын торговца, мальчик лет двенадцати, в великоватом для него камуфляже, еще больше завел собравшихся, надев на шею одному из щенков веревку с нанизанной на нее дюжиной пластиковых кредитных карт.
Кусочки пластика, на удивление, еще сохранили на поверхности золотое тиснение давно канувших в Лету всемогущих финансовых организаций, и сейчас отсвечивали в ярком свете электроламп желтоватым блеском. Увидев новую игрушку, собачье семейство залилось звонким лаем, тут же организовав борьбу за обладание ею.
- Доброе утро, Алексей Владимирович, - сказал Павел.
- Доброе, - Орловский улыбнулся. – Знаете, я вот смотрю и думаю – как все относительно. Переоценка ценностей. Собственно, по-другому и быть не может…
Он кивнул в сторону возившихся щенков.
- Когда-то за любую из этих кредиток могли запросто убить. Это был показатель достатка и роскоши, а сейчас… Просто собачья игрушка. Игрушка с несколькими тысячами долларов. Да и сами доллары теперь дешевле туалетной бумаги.
- С этим сложно спорить. Здесь свои приоритеты, - Павел повел рукой. - И достаточно необычные, поверьте. Я вижу, вам не спалось, Алексей Владимирович?
- Точно так. Вы вчера мне столько рассказали, Павел… Для сумасшествия хватило бы с лихвой. Я все лежал и думал. Забылся только под утро.
Они вернулись в каморку Шорохова. Организовав нехитрый завтрак, Павел с удивлением заметил перемены в своем госте. Орловский попробовал грибного салата и даже отхлебнул чаю с таким видом, словно бы пил его всегда.
- Вчера я был настолько ошарашен вашим рассказом, Павел, что совсем ничего не сказал о себе. Собственно, и не только рассказом. - Орловский невесело усмехнулся.
Помолчав пару мгновений, он продолжил.
- Ну, как звать-величать меня вы знаете. Собственно, и рассказывать то нечего. Родился и вырос в столице, работал в одном из институтов, преподавал теоретическую механику.
- Вы ученый? – Павел отхлебнул чаю.
- Я профессор физико-технических наук, хотя сам себя ученым не считаю. Знаете, как-то не тот склад ума…
Павел удивленно приподнял брови.
- Здорово! Профессорская степень – и не тот склад ума? Да вам здесь, Алексей Владимирович, самое место, скажу я вам. Вот уж точно – пути Господни неисповедимы. Надо же было вам объявиться именно здесь, а не, скажем, на Красной линии.
Орловский развел руками.
- Нет во мне той консервативности, которая неизменно присутствует в любом ученом. Поклонение, так сказать, научным догмам. Ну, да ладно. Как я уже сказал, жил, работал, ни чем не думал. Семья как у всех, дочь взрослая. Я тогда там, в тоннеле, сказал вам не совсем правду, Павел. Я ехал не на работу. Дочь собралась замуж, предсвадебные хлопоты, знаете ли… Вот я и поехал узнать на счет аренды кафе на торжество. Вот и приехал…