Орловский молчал, слов просто не было.
«Здесь побывало много людей. Их разум был затоплен злостью и страхом. Те, кого касалось мое сознание, воспринимали это как сумасшествие и бежали отсюда. Но не все – малая часть людей вступала в контакт. Но они желали или власти или богатства. И больше ничего! И НИКТО НИКОГДА НЕ ПРОСИЛ СДЕЛАТЬ ЧТО-ТО ДЛЯ ДРУГИХ!»
- Не надо судить о всем человечестве по нескольким людям! - опять выкрикнул Орловский.- Да, среди нас достаточно подлецов и трусов, но не надо записывать туда всех подряд!
Он выскочил на середину платформы; ярость клокотала в душе.
Взгляд заметался по стройным рядам мраморных колон, словно выискивая невидимого собеседника.
- Тебе ли не знать это! Да, люди уничтожили планету, устроив ядерный кошмар, но и они же уже двадцать лет борются за существование! И не сдаются! И наступит день, когда они покинуть недра подземки, что возродить мир из пепла! Или ты, всезнающее и всемогущее, не способно понять это?!
Голос метался между колонн и стен многократным эхом.
- Вот такие люди, как Павел, и возродят мир. Потому что сохранили частицу души, даже живя в этом кошмаре. Потому что способны бескорыстно помочь другим.
Молчание в ответ.
Неведомое бестелесное существо словно исчезло, растворилось в окружающей пустоте.
- Ну, что же ты молчишь?! – бросил Орловский с вызовом.
Легкий сквозняк коснулся его лица, и профессор вдруг ощутил какой-то легкий укол в мозгу.
«Ты говоришь искренне»,- прошелестел безликий голос. – И ты действительно веришь в это».
Орловский промолчал, тяжело дыша – гневная тирада отняла все силы.
«Я сделаю, как ты просишь,- возвестил голос после паузы.- Я дам ему то, о чем он мечтает больше всего».
- Я должен убедиться в этом.
«Тебе придется поверить на слово. Садись в поезд».
Из глубины туннеля донеслось нарастающее басовитое гудение, и из темноты вынырнул сверкающий новенький метропоезд. Кабина машиниста была пуста, вагоны заливал яркий свет.
«Садись».
С шипением открылись двери.
Орловский шагнул внутрь.
Пахло искусственной кожей и краской; на длинных сидениях и поручнях ни царапины.
Алексей Владимирович обернулся и посмотрел на тело Павла, лежавшее на противоположном конце платформы.
- Паша! – невольно вырвалось у него. Внезапно горький комок подкатил к горлу. – Пашка, прощай…
Глава 14
Плавно закрылись двери, и поезд, набирая скорость, растворился в туннельной тьме.
… Ему снился сон.
Раннее утро - воздух, еще пропитанный ночной прохладой, чист и свеж. Яркая синева неба кажется бездонной опрокинутой чашей. Солнце уже появилось из-за горизонта; его лучи еще не приобрели полной силы и ласково греют кожу.
Город, сбросив с себя сонную хмарь ночи, уже начал входить в неизменный бешенный дневной ритм, оглашая пространство гулом нескончаемого потока машин и гомоном людской толчеи. Начинался очередной день, полный человеческих страстей, проблем, неожиданностей и планов на будущее.
Но у будущего свои планы.
Он вдруг ощутил легкий укол тревоги и невольно взглянул вверх, в чарующую и спокойную синюю глубину неба.
Белесый росчерк вдруг перечеркнул небесный купол, и в зените вспух ослепительно-белый карбункул ядерного взрыва. Потоки воздуха мгновенно рванулись в точку ядерного распада, превратившись в настоящий вихрь.
Гулкий грохот разорвал пространство, и в следующую секунду ударная волна вместе с нестерпимо-жгучим светом ударила во все стороны.
Огромный город, казалось, вздрогнул, принимая на себя непомерный удар вырвавшейся из заточения адской силы.
Он хотел закричать, но не смог - молча, холодея от нарастающего ужаса, наблюдая страшную и в тоже время магически-притягательную картину последних секунд жизни огромного города.
Бурлящий, огненный вал покатился расширяющейся окружностью, оставляя за собой ужасную, дымящуюся пустыню на месте того, что мгновение назад было многомиллионным мегаполисом. За ним следовал второй и третий, перемалывая иззубренные остатки строений и заставляя вспыхивать даже то, что гореть не могло.
Бетонные коробки зданий рассыпались, будто песочные замки; автомобили, люди, деревья, рекламные щиты вспыхивали и превращались в прах в долю секунды. Плавился бетон и асфальт, земля спекалась в стеклоподобную массу и начинала дрожать, словно пытаясь скинуть с себя вырвавшегося из заточения ядерного демона.