Нарастающий грохот мчался впереди ударной волны, словно невидимый всадник Апокалипсиса, возвещая, что пришел последний час человечества...
И не было на свете силы, способной остановить это безумие…
Боли он не почувствовал. Всесжигающий поток светового излучения, опережая скорость нервного импульса, выжег сетчатку глаз и в следующую долю секунды превратил тело в пепел…
У будущего свои планы.
… Павел захрипел, выгибаясь в дугу. Жестокая судорога свела все тело; он закашлялся и сплюнул на пол горький сгусток.
Тяжело дыша, он обвел пустую платформу безумным взглядом.
- Это лишь сон…- вырвалось у него.- Кошмарный сон…
«Разве?- раздался в мозгу безликий голос.- Ты только что видел, как умерло человечество».
Павел замер, прислушиваясь к самому себе.
Ощущение прикосновения изнутри было непередаваемым.
Нечто угнездилось в его мозгу, проникло в каждый уголок, заглянуло на самое донышко души, в один короткий миг узнав все самые потаенные желания…
Усталость и боль, скрутившие каждую мышцу, вдруг исчезли, будто смытые теплой волной.
- Черт, да что же это…- едва слышно пробормотал Павел.
На секунду появился страх, колючим ознобом пробежав вдоль спины, но и он растворился без остатка.
Необыкновенное спокойствие вдруг разлилось в сознании, растворив в себе тревоги и заботы.
«Твои жизненные показатели угасали в результате тяжелого ранения. Но сейчас тебе ничего не угрожает».
Шорохов замер с открытым ртом.
- Кто…что ты такое? - наконец вымолвил он.
«Я – то, что всегда было, есть и будет. То, что всегда рядом с вами. Но не каждому дано это понять».
Да уж, в сознании это укладывалось с трудом. Вернее, не укладывалось вообще.
Павел подумал, что, видимо, он все еще лежит там, на перекрестке, и агонизирующее от потери крови и отравленного воздуха сознание выстраивает в мозгу эфемерные грезы в виде чистой, новенькой платформы и безликого голоса в голове.
Словно ища этому подтверждение, он обежал взглядом ряды сверкающих мрамором колон, белоснежный выбеленный потолок и уперся взглядом в крупную надпись: «ПОЛЯНКА».
- Этого просто не может быть, - сказал Павел скорее самому себе. - Ведь мы почти погибли там…
«Вы МОГЛИ БЫ погибнуть. Но это было бы неправильно. Ваше желание попасть сюда было очень велико».
- Это ты… спасло нас? - выдавил из себя Шорохов, с трудом веря, что разговаривает вслух с голосом в собственной голове.
И тут же понял, что находится на платформе один.
- Профессор!
Павел поднялся.
- Орловский!
Голос прокатился по пустой платформе гулким эхом.
«Не ищи его, твой друг ушел».
- Ушел?!
«Он вернулся в свой мир».
- Значит, у него получилось, - тихо выдохнул Шорохов. – Эх, профессор, профессор…
Он знал его не более двух дней, но уже успел привязаться. Именно этот человек, в буквальном смысле появившейся из ниоткуда и так же загадочно исчезнувший, заставил его поверить в несбыточное.
В то, что не могло быть по определению, и которое свершилось.
Несмотря ни на что. Или потому, что он верил.
«Он не хотел уходить», - вновь раздался безликий голос, будто почувствовав в сознании Павла нотку грусти.
«Твой друг говорил о тебе. О том, что ты достоин лучшей судьбы».
Павел невесело усмехнулся.
- Свою судьбу мы выбрали сами… двадцать лет назад.
«Каждый получает то, что заслуживает. Вас, людей, испортила свобода и вседозволенность. Даже сейчас вы готовы вцепиться друг другу в горло ради горсти патронов. Злоба кипит в вас - беспричинная, лютая, ко всему подряд. Живя в аду, вы стремитесь устроить еще больший ад. Вы отстреливаете зверей на поверхности, считая их чудовищами. А они лишь следствие от ваших действий и просто хотят выжить. А ведь настоящие монстры - это вы сами. Выгорели изнутри, утратили все, что делало вас людьми, закрылись глубоко под землей и думаете, что нашли в этом спасение. Но это лишь иллюзия, а подземка - бетонный саркофаг для остатков человечества».
Голос умолк.
Павел молчал, чувствуя, как сказанное упало в душу, словно тяжелые камни.
Истина без прикрас.
Сколько раз он сам видел, как книги – по сути, последние источники знаний в разрушенном ядерным безумием мире - кидали в огонь только затем, чтобы быстрее поджарить крысиные туши.
Как смотрели на него его же друзья, когда он отдавал последние патроны за потрепанный том и вертели пальцем у виска.
Или как люди топили разум в алкоголе – дешевом суррогатном пойле, лишь бы не видеть кошмарной действительности.
А печально знаменитые Арены Ганзы – подпольный тотализатор, где самые отчаянные смельчаки без искры разума в мозгу тупо убивали друг друга ради восторженного рева толпы? Чем не гладиаторы постъядерного мира?
Верно, все верно - мы лишь жалкие тени сгоревшей цивилизации…
«Но твой друг считал иначе. Он верил, что вы обязательно вернете свой мир – тот, который был до Катастрофы. Благодаря таким как ты».
- Мне?!- удивлению Павла не было предела.
«Именно. И он оказался прав».
- Да что я могу…
«Ты просто вспомни…»
Шорохов вдруг ощутил легкий укол в мозгу и воспоминание – полузабытое и потускневшее, вырвалось из подсознания яркой вспышкой.