Кирстен опустилась на колени, помогая кларнетистке сложить ткань.
Труппа двинулась в путь через считаные минуты, выбрав дорогу за «Волмартом», что уходила прочь от центра города. Впереди, у обочины, мерцал небольшой костерок. Рядом обнаружился мальчишка, караульный, который жарил на огне насаженного на ветку зверька, наверное, белку. В большинстве городов на въездах всегда сидели люди со свистками, ведь было бы неплохо получить хоть какой-то знак, если в город войдут мародеры. Однако здешний караульный был столь юным и невнимательным, что, видимо, тут располагался не самый опасный пост.
— Есть разрешение покинуть город? — крикнул он.
Дирижер махнула первой флейтистке, которая управляла лошадьми ведущей повозки, мол, не останавливаться, и подошла к мальчишке.
— Добрый вечер, — поздоровалась она.
Кирстен остановилась в нескольких шагах, слушая разговор.
— Ваше имя? — с подозрением спросил мальчик.
— Меня называют дирижером.
— Это ваше имя?
— Единственное имя, которое я использую.
— У вас есть разрешение покинуть город?
— Когда мы были здесь в прошлый раз, никакого разрешения не требовалось.
— Сейчас по-другому. — У мальчика еще даже не сломался голос.
— А если у нас нет разрешения?
— Ну, — сказал мальчик, — когда люди уходят без разрешения, мы проводим их похороны.
— А если они возвращаются?
— Если мы уже провели похороны… — начал мальчик, но не смог закончить фразу.
— Ну и местечко, — буркнул четвертый гитарист. — Чертов гадюшник. — Проходя мимо, он коснулся руки Кирстен. — Лучше не задерживайся, Кики.
— То есть ты не советуешь возвращаться? — спросила дирижер.
Мимо проехала последняя повозка. Саид, замыкающий шествие, схватил Кирстен за плечо и потащил вперед.
— Тебе что, опасностей мало? — прошипел он. — Шагай давай.
— Не говори мне, что делать.
— Тогда не будь дурой.
— А вы возьмете меня с собой? — донесся вопрос мальчика.
Дирижер что-то ответила, а когда Кирстен оглянулась, мальчик уже глядел вслед уезжающей «Симфонии», позабыв про свою жареную белку.
Ночь стала прохладнее. Тишину нарушали только стук копыт по испещренному трещинами асфальту, поскрипывание повозок, шаги артистов, шуршащие звуки леса. В воздухе пахло соснами, полевыми цветами и травой. Звезды светили настолько ярко, что повозки отбрасывали на дорогу косые тени. «Симфония» так быстро покинула город, что актеры даже не успели снять костюмы. Кирстен придерживала платье Титании, чтобы не запнуться. Когда Саид, странный и непривычный в смокинге Оберона, оглядывался, в темноте ярким пятном мелькала его белая рубашка. Кирстен догнала дирижера, которая, как всегда, шла рядом с первой повозкой.
— Что вы сказали мальчику?
— Что мы не можем дать повод обвинить нас в похищении.
— А что вам сказал пророк после представления?
Дирижер мельком оглянулась.
— Сохранишь в тайне?
— Может, поделюсь с Августом.
— Конечно. Но больше никому.
— Хорошо, — согласилась Кирстен. — Больше никому.
— Он предложил оставить Александру в залог добрых отношений между «Симфонией» и городом.
— Оставить? Зачем?..
— Ему нужна новая невеста.
Вернувшись назад, Кирстен рассказала все Августу. Тот тихо выругался и покачал головой. Ничего не подозревающая Александра шла у третьей повозки, любуясь звездами.
Вскоре после полуночи устроили привал. Кирстен швырнула наряд Титании во вторую повозку и переоделась в платье из мягкого хлопка с кучей заплаток, которое всегда носила в жару. Ножи оттянули ремень, и стало спокойнее. Джексон и второй гобоист взяли двух лошадей и проскакали милю обратно к городу, а затем вернулись, убедившись, что за труппой никто не следует.
Дирижер и еще несколько старших артистов в свете луны изучали карту. В спешке они отправились по ближайшей дороге на юг вдоль западного берега озера Мичиган. Приемлемые прямые пути обратно к знакомой местности лежали или вновь через Сент-Дебору, или мимо города, где в незнакомцев без предупреждения стреляли, или сквозь дикие земли, что во времена до катастрофы назывались национальным заповедником.
— А что мы знаем об этом заповеднике? — Дирижер хмуро смотрела на карту.
— Я голосую против, — заявил тубист. — Знакомый торговец однажды миновал эту зону и сказал, что делать там нечего, городов нет, а в лесах дикое зверье.
— Очаровательно. А что насчет юга, вдоль берега?