— Надеюсь, это что-то важное?
— Вполне. Во всяком случае, это сэкономит нам несколько вылазок, — произношу я, копаясь в месте, которое раньше служило мне кроватью. — Я, знаешь ли, без дела два года тоже не сидел и изучал по мере возможности город.
— Искал выход?
— Искал выход, — киваю я, выуживая из-под воняющего затхлостью тряпья сложенную в несколько раз карту. — Вот оно, мое сокровище.
Я убираю карту в нагрудный карман куртки, оглядываюсь и, убедившись в том, что ничего ценного здесь больше нет, предлагаю Сереге возвращаться обратно на улицу. Он нехотя встает с табуретки, недовольный тем, что мы так мало отдохнули, и следует за мной, освещая мне путь.
Выйдя наружу, я с удовольствием вдыхаю, буквально чувствуя во рту — а, может, все-таки в носу — свежий воздух. При свете «дня» нам легко удается разглядеть наши карты и сравнить их с той, которую я забрал. Заштрихованные участки на них разнятся.
— Вот здесь еще никто не был, — тыча пальцем в карту, произносит Серега, задумчиво хмыкнув. — Если будем сегодня что-то смотреть, то давай это место.
Я смотрю на другие «белые пятна» на карте и, согласившись с тем, что указанное Серегой место было ближайшим к нам, уверенно возглавляю наш дуэт поисковиков-искателей.
На самом деле, я прекрасно понимаю, почему Князь ищет это своеобразное сердце Клоаки. Техника в городе барахлит чаще, чем прежде. Световые панели могут отключиться в любой момент, а это чревато соседством с нелюдимыми «горожанами». К тому же в Клоаке есть своя система жизнеобеспечения. Я мало что в этом понимаю, но даже моих мозгов и школьных знаний хватает для того, чтобы понять: воздуха под землей нет. Где-то обязательно должны стоять фильтры и вытяжки. К тому же, как мне кажется, под землей должно быть душно, я бы даже сказал, что жарко. Но температура в Клоаке приемлема и вполне себе комфортна. Значит, где-то стоит техника, отвечающая и за этот кусочек оставшейся на поверхности цивилизации.
А что насчет питьевой воды?
Бог с ней, с едой, но вода?
Для существования Клоаки нужны три составляющие: свет, вода, воздух. Князь не дурак и прекрасно понимает, что стоит чему-то одному пропасть, и его контроль над лагерем лопнет, как мыльный пузырь, выдуваемый детишками в парках на майских праздниках.
Серега спросил: верю ли я в то, что Клоака — город, созданный для какого-то эксперимента? Да. Вероятнее всего так и есть. Но вряд ли мы — главные участники этого эксперимента, вот, что стоило бы добавить к тому ответу. Если углубляться в размышления на эту тему, то можно легко понять, что мы — второстепенны. «Горожане» — вот источники важных вопросов. Что они такое? В ходе чего были созданы? Люди ли они вообще? Или, может, какие-нибудь мутанты-пришельцы?
Вопросы, вопросы, и никаких ответов.
Ладно «горожане». Возможно, они провальный эксперимент. Я это допускаю, если судить по их внешнему виду. Но кто тогда мы во второй фазе этого эксперимента? Зачем людей похищают в метро? Почему нас никто не ищет? Разве возможно украсть целый поезд и оставить это незамеченным для полиции? Правительства? В конце концов, родственников пропавших!
Мы живем в век технологий, скандалы разбухают в сети по щелчку пальцев. Новость о том, что из метро города-миллионника пропал поезд с людьми, да не один, а целая куча! Причем со вполне себе прослеживаемой закономерностью! Все это можно было бы сделать сенсацией за пару минут. Никакие бы службы безопасности, админы и прочие субъекты с активной жизненной позицией не успели бы подчистить социальные сети от этих записей… Так почему же никто не знает о том, что происходит в туннелях под их ногами?
— За нами следят, — слышу я тихий голос Сереги и от неожиданности запинаюсь, замирая на месте. — Продолжай идти. Не выдавай нас раньше времени.
Я иду, крепко сжимая пальцами ремень автомата.
Неужели все-таки душегубы Князя решили следить за нами? Спустя столько времени с того момента, как мы вышли за пределы лагеря? Вряд ли. Может, мы попались на глаза каким-то неосведомленным о нашей миссии душегубам? Вот они бедные теперь и думают, чего с нами делать? Сразу убить или все же проследить за нами и узнать, куда мы направляемся?
Ответ на мой вопрос буквально возник в нескольких метрах от нас, возвышаясь надо мной и Серегой на добрых сантиметров двадцать-тридцать. Мы резко дергаемся назад, наставляя на двухметрового человека дуло автоматов. Я бы назвал его настоящим великаном, настолько этот мужик был высоким и огромным. Грязный плащ, скрывавший его широкие плечи, еле достигает колен. На голову натянут закрывающий его лицо капюшон. Штаны ему явно малы в росте, поэтому щиколотки были открыты.
— Скажи, что ты знаешь, кто он, — произносит Серега, но прицел с головы мужика не убирает.
— Нет, не знаю, — сквозь плотно сжатые губы произношу я, скосив взгляд в сторону, а после, развернувшись, направляю оружие на еще одного человека. — Но это не душегубы. Точно не они.
Всего двое безоружных человека выбивают нас из колеи. Мы могли бы пристрелить их, но отчего-то меня сковывает страх. Сердце в груди колотится так быстро, что мне кажется, будто еще чуть-чуть и гоняющая по телу кровь мышца разорвется.
— У нас ничего нет, — громко говорю я, прищуривая один глаз на тот случай, если стрелять все же придется. — Идите своей дорогой, а мы пойдем своей.
Ни великан, ни второй человек не ответили на мой призыв мирно разойтись. Зато знакомый голос, прозвучавший из рупора на столбе, заставляет меня сначала вздрогнуть от неожиданности, потом зло передернуть плечами, а после все-таки расслабиться, выпрямиться и закинуть автомат обратно на плечо.
Серега примера с меня не берет и продолжает целиться в великана.
— Костян, расслабься, и иди с ними. Тебе никто не причинит вреда.
Я молчу, взглядом пытаясь отыскать камеру, через которую за нами наблюдают.
— Твой друг тоже может пойти с тобой, — добавляет Митяй, наверное подумав, что мое молчание — требование обезопасить на словах и Серегу.
— Это тот, о ком я думаю? — спрашивает у меня Серега, чуть опуская автомат. — Тот пацан?
— Да, — выдыхаю я, взглянув на великана.
Тот смотрит на меня секунду и, развернувшись, начинает удаляться в сторону двора, куда мы с Серегой и направлялись.
Неужели свобода была так близко, а я столько раз обходил ее стороной?
Пятая камера — Мастерская
Если честно, то я до последнего надеялся на то, что нам завяжут глаза или накинут на головы какие-нибудь мешки, чтобы мы с Серегой не увидели, куда идем. Тогда бы в том, что происходит, я бы смог найти хоть какой-то скрытый смысл. Но, к сожалению, ничего подобного не происходит. То ли место, в которое нас позвал Митяй, не такое уж и секретное, то ли скрывать его от нас в его планы не входит, но факт остается фактом: дорогу в это его убежище и я, и Серега определенно запомнили и при случае сможем его найти.
Может, Митяй на это и рассчитывает?
Мы следуем за великаном, не издавая ни звука, а тощий подросток замыкает нашу группу. Никогда прежде их не видел, ни в городе, ни в лагере. И если подростка я еще мог проморгать, то такого здоровяка не заметить — нужно быть слепым. В лагере его точно никогда не было, ровно, как и на улицах города.
Где же тогда такой бугай прячется?
Они заводят нас за дом. Я знаю, что в таких девятиэтажках есть глубокие подвалы, скорее всего кем-то задуманные для сдачи в аренду под торговые точки. Покосившаяся, почти выцветшая надпись «ПРОДУКТЫ» над ржавой дверью убеждают меня в моей правоте. Здоровяк толкает на себя дверь и та со скрипом поддается.
— Эй, — шепчет Серега, недоверчиво вглядываясь в спину зашедшего внутрь великана, — ты уверен, что нас там мне пришьют?..
Не уверен, но Митяй заслуживает моего доверия хотя бы за то, что помогал мне все это время выживать в канализационных стоках. Без него я бы вряд ли протянул так долго, да еще и остался при своих руках и ногах. Поэтому я киваю, и несколько храбрясь, сомнения все же селятся в груди тягучим комком, я захожу в подвал. Серега, чуть помедлив, следует за мной, а щуплый парнишка остается снаружи, словно часовой на посту.