бо не удивился — в таком состоянии Тамара что угодно выпить
могла. Но уж больно своевременно эта смерть случилась.
А им с Крысей вместо матери стала баба Зоя. И заботилась о
них, учила, лечила. Вот только спасти не могла.
Баба Зоя по памяти рассказывала им сказки. В этих сказках
принцессы попадали в беду, но в последний момент их спасали
какие-нибудь дураки или рыцари, а может, рыцари-дураки, кото-
рым не жилось спокойно, которые предпочитали искать опаснос-
тей и приключений себе на все места. Нюта точно знала — на
станции спасать их с Крысей дураков не найдется.
— Крыся, — спросила Нюта, — а что баба Зоя про Тушинскую
рассказывает? Там ведь тоже люди живут?
С Тушинской изредка приходили торговцы, впрочем, с ними
старались все вопросы решить побыстрее. И не вести досужих
разговоров — за этим следили люди Верховного.
— Баба Зоя про это почти не говорит. Сказала, что всякий
сброд там живет, с которым людям и знаться ни к чему. А вот
Галка, повариха, рассказывала, что там республика, правит там
бургомистр Гришка, и будто бы жить там можно совсем неплохо.
К ней приходил один, оттуда, нравилась она ему, вроде даже с со-
бой звал.
— А она что ж?
— Да она тут привыкла. А потом — боится она.
— Что Верховный не отпустит?
— Верховный-то, может, и отпустит, он открыто возражать не
любит. Поулыбается, согласится, а потом, — Крыся понизила го-
лос, — ее мертвой найдут, как Тамару. И скажут — сердечный при-
ступ. А кому охота доискиваться? Не любит он людей выпускать
со станции, чтоб лишнего не растрепали.
— Никто не выйдет отсюда живым, — машинально сказала
Нюта.
— Вот-вот.
Сказанное было похоже на правду. Не зря же Верховный даже
надписи на стенах не стал переделывать, оставил в прежнем виде.
Чтобы все выглядело как обычно — ну, живут себе люди, молят-
ся своим богам, как умеют, кому какое дело. Видно, понимал —
если вскроется то, что он тут вытворяет, по головке его не погла-
дят. Впрочем, вмешиваться было некому, на соседних станциях у
всех своих проблем хватало по горло, не до того было, чтобы
лезть в чужие. Если и дальше так пойдет, скоро они и подавно
окажутся в изоляции и у Верховного будут развязаны руки. А с
внутренними врагами он управляться умеет. Впрочем, что им с
Крысей до этого? Для них все кончится в ближайшие дни.
— А правда, что станцию назвали в честь предводителя рабов?
— Баба Зоя говорит, что станцию назвали в честь стадиона на-
верху, а стадион этот в самом деле назвали в честь раба, который
повел других рабов в бой против хозяев.
— И что с ним случилось?
— Не помню. Кажется, разгромили, схватили и казнили, —
равнодушно сказала Крыся.
Нюта вздохнула.
— Ладно, давай спать. Несколько дней у нас в запасе еще есть.
* * *
Шатер Верховного снаружи был неказистым, а от других пала-
ток внешне отличался разве что размером, зато внутри был убран
затейливо. На роскошных, но замусоленных от времени покрыва-
лах тут и там валялись пестрые подушки в шелковых наволочках,
явно принесенные в свое время из какой-нибудь новорусской
квартиры, но теперь тоже потрепанные. «Да уж, — любил размы-
шлять иногда Верховный, глядя на эти подушки, — как бы ни был
богат их прежний хозяин, это не спасло ему жизнь. Небось, давно
уже и кости его сгнили где-нибудь там, наверху. Возможно, гро-
бом ему стал навороченный джип. Не увез от смерти».
Зато он, бывший завлаб в дышавшем на ладан НИИ, может те-
перь валяться на этих подушках, раздумывая о превратностях
судьбы. А все вокруг только и ждут знака, чтобы тут же испол-
нить его желания.
Убранство дополнялось парочкой бронзовых светильников,
которые зажигались только в торжественных случаях — электри-
чество приходилось экономить, старенький генератор не мог
обеспечивать все потребности. С потолка свисали несколько ки-
тайских вееров, в углу стояла статуя собакоголового бога. Не сов-
сем подходящий антураж, конечно, но приходилось довольство-
ваться тем, что удавалось найти сталкерам.
Звякнул бронзовый колокольчик у входа — робко, неуверенно.
— Да, входите, кто там есть, — сказал Верховный. — А, это ты,
Миша.
В шатер протиснулся худенький лысоватый человечек в потер-