ная. Она говорила, что места, где человек не появляется подолгу,
обживает что-то другое. Еще до нас здесь поселилось зло.
— Неужели ты веришь в такие глупости? — сердито спросила
Нюта. — Не ожидала от тебя. Знаешь, я себя теперь чувствую сов-
сем свободной. Меня тут ничто не держит. Прежде я надеялась,
что меня мать будет искать. Но, видно, ей что-то помешало. По-
том меня только мысль о бабе Зое останавливала. Теперь, когда ее
не стало, у меня развязаны руки. Уходить отсюда надо, Крыся.
— Куда?
— К Щукинской мы не уйдем, у тех туннелей кордоны силь-
ные стоят. С тех пор, как на Полежаевской резня приключилась.
Да и незачем туда идти — там никто не живет, только всякое зве-
рье. Выход один — к Тушинской пробираться.
— Но там ведь тоже кордоны.
— Ха! Там совсем другое дело. Оттуда напастей особых не
ждут, ставят стариков да подростков. Сегодня, я узнавала, там бу-
дут дежурить Михалыч и Колька — та еще парочка. Колька при-
ладился с открытыми глазами спать, а Михалыч всем рассказы-
вает, что к нему по ночам мертвые девушки снаружи приходят.
Не понимаю, как его еще в дозоры ставят. К тому же сегодня день
такой — Верховный распорядился всем по кружке браги выдать к
ужину. Помянуть Зою. Дозорным не дадут, конечно, но они най-
дут, где достать.
— Ну, допустим, мимо дозорных мы пройдем. А потом нас кто-
нибудь сожрет в туннеле.
— Сожрет или нет — это еще неизвестно. Зато если будем си-
деть на месте и покорно ждать, нас через несколько дней отведут
наружу, где мы уж точно...
Крыся подумала, кивнула. И сразу стала деловитой и озабо-
ченной.
— Ладно, тогда давай собираться. Надо взять с собой еды. Ору-
жие вряд ли мы сумеем раздобыть, это плохо. Но нож у меня есть.
Он, правда, скорее для хозяйственных нужд, но острый.
— У меня тоже, — сказала Нюта. — Я у Игоря стащила, когда
он как-то к нам заглядывал. Он пьяный был, думает, наверное,
что потерял где-то.
* * *
К вечеру, как и предсказывала Нюта, трезвых на станции поч-
ти не осталось. Кому-то с непривычки и кружки браги хватило,
кто-то нашел, где добавить. Некоторые дремали, несколько чело-
век у костра нестройно и невпопад пели про черного ворона. Вер-
ховный не показывался.
Еще через пару часов люди окончательно угомонились. Слы-
шалось лишь натужное дыхание спящих, кто-то храпел, кто-то
стонал во сне.
— Пора, — сказала Нюта. Она была в белом платье, но поверх
него накинула потрепанную Зоину хламиду защитного цвета, ко-
торую взяла в память. Крыся предпочла видавшие виды камуф-
ляжные брюки и такую же ветровку, но платье свое на всякий слу-
чай сунула в рюкзак, куда уместились все ее скромные пожитки.
Они тихонько пробрались между палатками туда, где чернело
жерло туннеля. Перед самым входом было навалено несколько
цементных блоков, мешки с песком. На них прикорнул смазли-
вый светловолосый подросток, прижав к себе автомат. Он даже
головы не поднял при их появлении, зато встрепенулся сидев-
ший рядом старик.
— А, кто такие, куда? Приказано не пущать, — сурово заявил он.
Нюта понимала, что все висит на волоске. Теперь все зависело
от того, что в следующий момент взбредет Михалычу в голову.
Вздумай он закричать, поднять тревогу — и они пропали. Второй
такой возможности у них не будет.
Она решительно сбросила с плеч хламиду и шагнула вперед.
— Ты разве не узнаешь нас, Михалыч? — вкрадчиво спросила
она.
— Голубоньки мои, — умилился близорукий Михалыч. — Не
забываете старика, навещаете. А мне не верит никто... счас вот
Кольку разбужу, Виталика позову, чтоб тоже на вас посмотрели.
Колька, хватит дрыхнуть.
Девушки вздрогнули. Подросток приподнялся, обвел всех не-
понимающими глазами и тут же рухнул обратно.
— Не зови никого сейчас, Михалыч, у нас к тебе дело секрет-
ное, — сказала Нюта.
— Лапушка моя! Да ведь ты меня знаешь — ни словечка нико-
му не скажу! Могила!
— Нам сейчас уходить пора, Михалыч, но мы скоро снова при-
дем. И Верховного заберем с собой — заждались его там, наверху.
У Михалыча отвисла челюсть и округлились глаза. Но Нюта
прижала палец к губам, и он суетливо закивал, обалдев от важно-
сти доверенного ему известия. И молча проводил глазами две