Когда магическая наука всерьёз взялась за проблему ограниченности артефактной магии, довольно быстро было установлено несколько фактов.
Первый: вообще никакие из известных рун не работают, если нанести их на любую часть тела: кожа, кости, выжигание на сетчатке глаза или по поверхности мозга — всё это одинаково не приносило результата.
Второй: магия перестаёт работать, если нарисовать руны на носителе и поместить этот носитель в тело человека.
Третий: в случае, если часть погружённого в тело носителя выступает хотя бы на 1.43 см от поверхности кожи, магия работает.
Иными словами, принципиальная возможность вставить артефакт в своё тело была обнаружена, и начался кратковременный период повальной увлечённости имплантами. Я видела магические снимки людей тех времен — иногда на них места живого нельзя было найти от торчащих игл, служивших “антеннами” для находящихся в теле артефактов. А потом был установлен четвёртый, самый печальный закон.
“Имплантированный артефакт не дает выигрыша в сравнении с аналогичным неимплантированным.”
Мода на импланты сошла на нет так же быстро, как и возникла, и бытовые артефакты, наконец, приобрели современный облик — небольших и трудноснимаемых украшений, или, если магия попроще, то иногда пластырей. Имплантацию же проводили в особых случаях. Например, если отрубить ногу с артефактом внутри, то тот начинал работать — ведь, по одной вселенной ведомым законам, внутри отрубленных частей тела артефакты работали.
И один из таких имплантов сейчас находился у меня в голове. Его вставили два часа назад, и я до сих пор была уверена, что чувствую его — хотя это было невозможно. Даже сейчас, стоя перед зеркалом и расчёсывая волосы, я думала о нём. Всякий раз, как мягкий телекинетический гребень проходился по моим волосам, скорее для удовольствия, чем чтобы их распутать — я задумывалась о том, что прямо сейчас, под кожей и костями черепа, у меня в голове пластинка, на которой начертаны руны.
Почему-то это никак не шло у меня из головы.
Я упала на кровать, закрыла глаза и позволила мыслям скользнуть по сегодняшнему дню. Сегодня меня сожгли — к счастью, я не помню, как именно. Сегодня я проиграла в первом же сражении — правда, судя по рассказу Милль, не позорно.
Но все эти факты я отметила скорее постольку-поскольку. Это не было мне интересно. Не выиграла сейчас — выиграю потом, когда стану сильнее. Когда Тамара, наконец, научит меня своей магии…
Возможно, именно поэтому именно Тамара не выходила у меня из головы. Я раз за разом прокручивала в голове её замечания по бою Митрани и Катании.
Тамара была… чуткой? Она отметила не те вещи, которых я ожидала. Фактически, всё, что она говорила мне, касалось того, что, по её мнению, чувствовала Катания во время боя.
Прямо сейчас передо мной встала острая необходимость перестроить в голове свой образ Тамары. Ведь реальность опровергла самую главную доминанту моего восприятия этой девочки-профессора.
Тамара, оказывается, умела думать о том, что чувствуют другие! Причем, судя по тому, как много она подметила — она думает очень умело!
Но если так…
Я перевернулась на живот, уткнувшись лицом в подушку. Маховик рассуждений продолжал раскручиваться, и я решила дать ему волю — пусть даже это и лишит меня нескольких минут сна.
Почему же тогда Тамара так вела себя на уроках? То, что она просто не понимала, что страдать может не только она — это был консенсус, которого придерживались почти все девочки, с кем мне довелось общаться. Однако сегодня Тамара показала, что этот консенсус неверен. Тогда… почему?
Возможно, она считала, что только так она сможет сохранить позицию в иерархии? Была ли Тамара настолько глупой, чтобы не понимать, что в перспективе эта стратегия неминуемо приведет к краху?
Или может, все дело было в желании упражнять боевую часть своей магии? Но это ведь бесполезно, раз мы не умеем сопротивляться.
Бесполезно, раз мы не успеем сопротивляться…
Осознание пробило меня, словно разряд молнии. Мысли, запущенные в свободный поток, пришли к ответу, который усилием воли я не придумала бы и за несколько часов.
Я вспомнила Тамару, которая раз за разом не занималась ничем, кроме рассуждений о душах и чувствах, которые она иногда разбавляла внезапными атаками учениц. Всё это, каждый из поступков Тамары, обрел смысл, если гипотеза, которая сейчас пришла мне на ум, верна.
Я проверю ее завтра. Это может подождать до завтра. А пока — можно попробовать придумать еще парочку.