Далее её корсет расплетался в лёгкую и очень редкую сетку, увивавшую её живот и бёдра. Юбка была надета поверх цветов, и дальше их можно было увидеть только на сандалиях, в которые Милль была обута.
— Как тебе? — спросила Милль, показывая пальцем на венок. — Моя проектная работа по артефактам. Хэмдж очень хвалил! Они немного натирают при ходьбе, но…
Думаю, они натирают при ходьбе только если у тебя бёдра как у Милль. Потому что я сделала несколько шагов на пробу — и всё было в порядке.
Милль быстро показала мне, где будет место, в котором я буду принимать заказы. За мной закрепили несколько столиков — в том числе один из тех, которые действительно формировали “четвёртый зал” — укрытые в отдельных коконах из веток, изолированные от чужих взглядов, с очень мягкими и широкими диванчиками, предназначенные для влюблённых пар.
Когда Милль с горящими глазами объясняла мне, как будет прекрасно, если юноши и девушки будут здесь встречаться и чувствовать любовь друг к другу даже сильнее, чем её любовь, вложенную в еду, я задумалась: насколько далеко, по мнению Милль, должны заходить юноши и девушки в этих коконах? В смысле, “Широкий диванчик” — это весьма лояльное название того, что любой более простодушный человек назвал бы многоместной кроватью с кучей подушек.
Пока мы ходили по экскурсии, пришла Камида. Она была одета почти как я, только её чулки и перчатки были чёрными, а цветочки, покрывавшие всё тело и даже вплетённые в волосы — медовыми. Камиде достались все остальные столики, которые не достались мне. Мы были готовы открываться — оставалось всего десять минут.
Мы ждали, затаив дыхание.
Кафе наполнилось людьми уже через десять минут после того, как его двери открылись для широкой публики. Я увидела в мелькнувших в толпе рассаживающихся за столиками Тамару и Кунея — а ведь сегодня, считай, первое их появление на публике как пары. И когда все расселись, Милль начала.
— Я так рада, что вы все собрались! Наша академия наконец-то позволила мне открыть кофейню для всех и вы — первые, кто попробует наши блюда! Сегодня в зале вам будут помогать Камида Эстер — Милль торжественно указала на Камиду — и Таника. Надеюсь, вы их полюбите! А я буду готовить всё то, что вы попробуете. Если вы не владеете магией, пожалуйста, предупредите официанток, к сожалению, некоторые мои блюда людям без магического дара есть опасно для жизни и здоровья.
Милль поклонилась и продолжила.
— А теперь немного про меню. Сегодня оно экспериментальное. Это кафе посвящено в первую очередь моим кулинарным фантазиям, так что пока у меня нет — и, возможно, никогда не будет — постоянного меню. Вы можете выбрать горячее блюдо, холодное блюдо, десерт или закуску. Вы можете выбрать прохладительный или горячий напиток. Вы можете выбрать лонг или шот. При этом что именно вам будет подано решу я, но я обещаю — вам понравится, что бы это ни было!
И ведь Милль говорила чистую правду! Любое её блюдо было прекрасно, когда и как бы я его не попробовала.
— На ваших столиках лежат карточки и карандаши, где вы можете отметить, чего хотели бы. Передайте эти карточки официанткам, и прошу ждать!
И работа закипела. Мы с Камидой носились между столиками, разнося заказы. Фразы “Добро пожаловать. Меня зовут Камида, я наследница рода Эстер, и сегодня я буду вашей сопровождающей в творчестве лучшего повара в мире” и “Здравствуйте, я Таника, сегодня я буду вашей официанткой” были повторены за несколько часов, наверное, раз двести. Милль одно за другим создавала шедевры кулинарного искусства, отдавая их на столы.
Тамара и Куней — а это действительно были они — устроились в коконе для влюблённых и в последний раз, когда я к ним заглядывала, рука Кунея лежала на бедре Тамары настолько высоко, что я решила больше не беспокоить их без сигнала.
Немного попривыкнув к ритму беготни, я решила попробовать создать из этой ситуации себе дополнительную тренировку. В конце концов, где ещё я возьму такое количество людей, которые испытывают примерно одинаковые эмоции. Так ещё и эти эмоции мне хорошо знакомы!
Я поставила очередной поднос на столик очередного клиента и приготовилась забрать у него пустую тарелку. Наши глаза на мгновение встретились, и я прочитала в них отблески того самого удовольствия, которое возникает в тебе только если ты пробуешь блюда Милль. Молодой мужчина, судя по новой и неудобной на вид одежде — горожанин.
И я попробовала обратиться к этому самому чувству внутри него. Затухающий восторг от попробованного хлынул в меня, и я постаралась сосредоточиться на текущем через меня состоянии. Где-то здесь я могла вычленять отдельные мысли. Где-то здесь они должны были попасться…