Глава 2. Наставники
Я шла по коридорам школы к кабинету, в котором обычно проходили межклассные игры на “сплочение коллектива” и читала брошюрку про новый курс.
Итак, всем, кто собирался участвовать в курсе, следовало выбрать личного наставника. Один из преподавателей Академии будет заниматься с подопечным в индивидуальном порядке — именно потому количество мест на курсе было ограниченно. Выбор наставника, скорее всего, определит то, к какому именно стилю боя мне придется привыкать. Мне стоило подумать над этим выбором усерднее, чем я думала над обычными вещами.
Позволить своему разуму опустеть, чтобы в нем были только нужные мысли. Учесть минусы и плюсы. Вперед, Таника, давай размышлять.
Я скользила взглядом по портретам и подписям. Всего на выбор было десять человек, из них интересных — трое.
Профессор Хэмдж был с кафедры устойчивых магических систем. Эта кафедра занималась артефактами и артефактоподобными структурами — например, защитными периметрами зданий или магическим оружием кораблей. Занятия, связанные с его кафедрой, всегда отличались — ведь обычно на уроках мага учат применять его силу, а сама суть магсистем была в применении сил без участия мага.
Раньше профессор входил в группу разработки стратегического магического вооружения. Он ответственен за залы, расписанные ужасающе запутанными рунами, которые способны испепелить небольшой город. Он разбирался в том, как защититься от таких заклинаний. Помимо того, из всех магов, именно артефактисты лучше всех понимали, как работает магическая сила как таковая, в чем ее источники и расходы.
Профессор Альма вела общую магию у старшекурсниц, и разбиралась в этом предмете лучше всех, о ком мне доводилось слышать. Её контроль над телекинезом — основой Стандартной Модели — был настолько точен, что она была способна поджигать лёд так, что он не таял, и всё это — в аквариуме с живыми рыбами, которые плавали как ни в чем не бывало. Если профессор Хэмдж жил в своём мире устойчивых магических систем, в котором была другая, непривычная философия и методология наведения чар, то профессор Альма обучала именно тому, что подавляющее большинство представляли себе, когда слышали слово “Магия”.
Помимо того, она была великолепным педагогом — и важность этого нельзя было недооценивать. Что смысла даже в самых умопомрачительных навыках, если человек не может нормально им обучить? Профессор Альма обучать умела. Стандартную Модель и её теорию в академии знала каждая ученица.
Профессор Тамара обладала абсолютно уникальными знаниями в отрасли магии, которую помимо неё не понимал вообще никто. Она доказала эффективность её магии в бою, собственной изобретательностью прорвалась на место профессора Академии — туда, куда прежде не попадала ни одна девушка её возраста.
Мнимая Модель была магией с неизвестной эффективностью, которая явно была значительно выше, чем считалось прежде, и если кто-нибудь и мог обучать этой редкой и таинственной магии — так это профессор Тамара.
Я кивнула сама себе, удовлетворённая первой фазой размышления. Мимо меня пробежала целая группа учениц, державших такие же брошюрки. Кажется, я была не единственная, кто решил записаться на курс прямо сейчас.
Теперь, для всех выделенных мною, следовало отметить недостатки. Каждый из них мог оказаться фатальным, и выбирать исключительно по достоинствам — путь к неминуемым ошибкам. Зачастую, недостаткам стоит уделить куда больше внимания, чем достоинствам.
Итак, профессор Хэмдж был специалистом в артефактах, но довольно посредственным магом. Он мог обучить меня, как создавать воспомогательные системы при участии в бою, но так ли хороши воспомогательные системы, если непосредственные навыки боя проигрывают? Исторически, специалисты по магсистемам всегда оставались в тылу. Расшитые рунами одежды, усиливающие медальоны, талисманы и даже тактические заклинания — всем этим пользовались другие маги, более склонные к участию в сражениях.
Ну что, Таника, хочешь стать тыловой специалисткой, которая будет выигрывать войны, не поучаствовав ни в одной битве?
На заданный себе же вопрос я ответила отрицательно. Артефакты никогда не были моей сильной стороной, не смотря на их невероятный потенциал. Да, самая сильная магия — это всегда магия артефактов. Но вот самая сильная магия, которую способен творить маг, а не ритуальный зал с десятком операторов — это не магия, связанная с созданием артефактов.
Профессор Альма была, как казалось, ультимативным выбором, который не имел минусов. И я понимала, что не я одна так думаю. Я понимала, что, вполне возможно, список свободных мест у профессора Альмы будет уже забит, несмотря на то, что я отправилась к классу незамедлительно. Но ведь я не бежала, а спокойно шла — а значит, выбирала не в первой волне.
Кроме того, я оказалась бы заперта в рамках Стандартной Модели. А Митрани проиграла на последней Бойне, несмотря на то, что во всей Академии не было у профессора Альмы учениц лучше и талантливее, чем Митрани.
В полную противоположность ей, профессор Тамара была отвратительной учительницей. Её педагогический талант был не просто нулевым — он был отрицательным. Однако, это могло сыграть мне на руку. Так, я была практически уверена, что почти никто не пойдёт в ученицы к Тамаре — а значит, при прочих равных она сможет уделить мне больше времени. Да, скорее всего, время, уделённое Тамарой, было в сто раз менее эффективным, чем время, уделённое Хэмджем или Альмой — однако, какова доля самообразования в изучении Мнимой Модели? Возможно, это тот навык, который становится лучше не в условиях редкого и интенсивного обучения, а при низкоинтенсивном, но частом напоминании?
И вновь, я удовлетворённо выдохнула.
Я гордилась своими рассуждением. Я была уверена, что никто, кроме меня, не станет даже пытаться рассмотреть Тамару как хороший вариант. А я всё сильнее склонялась к тому, чтобы выбрать именно её. Да, она издевается над ученицами, но далеко не всегда. Проявляя достаточно подобострастия, я, возможно, смогу получить ту силу, которая будет самой эффективной на соревнованиях, которые планируются — а я ни на секунду не сомневалась, что это будет что-нибудь в духе Бойни, но, возможно, более жёсткое.
Итак, тыл, фронт или отряд спецназначения?
До моего уха донёсся обрывок разговора. Совсем короткий, но в нём было слово, которое резко выбивалось из общих разговоров, что происходили вокруг. Это было слово “Департамент”.
Скорее всего — департамент магического образования, одно из ведомств Управления по делам магическим.
О департаменте образования редко говорят ученицы. Услышать о нём в коридорах, а не в учительской — странно.
А значит, время мне прибегнуть к технике, в которой я была весьма хороша.
Воздух вокруг меня стал упорядоченным. Тонкие трубки твердого газа потянулись во все стороны, преумножая звуки издалека. Лёгкие колебания становились сильнее, отзываясь в моих ушах оглушительный какофонией шумов, криков и разговоров, сливающихся в единый гул.
Мне нужно выцепить один разговор. Всего один — и заглушить, наконец, все остальные!
Я нашла его только через семь секунд. Семь секунд ужасного шума.
— Родительский Комитет уже строчит жалобы. Ваша Тамара стала уникальным аргументом, и ей можно давить ещё сколько-то времени, но чинуши всегда в итоге прогибаются под родителей. Если твой военкурс продержится до середины года, я признаю тебя величайшим директором школы.
Ох, черт. Так вот кого я подслушиваю!
— Департаменту, как ты метко заметил, нужно выпускать магов, способных полноценно воевать. И жалобы, которые на него сыпятся, будут игнорироваться, пока мы показываем результаты. Это первый за столько лет шанс вытащить школу из всех этих регулировок. Мне разрешили освободить от отчетности десять педагогов! Да всего полгода назад они бы удавились за идею отправлять один журнал вместо трёх!
Голос директора было не узнать очень сложно — но говорил он совсем не так, как обычно. От торжественности, с которой он произносил свои речи, не осталось и следа. Кем бы ни был загадочный собеседник — директор видел в нем друга, а не подчиненного.