“Если совладания меньше, а запаса больше — следует дать ранить себя, и после исцелить рану, чем сорваться, стараясь заблокировать удар, который заблокировать ты не в состоянии.” Один из основных принципов, проистекающих из понимания невозвратных точек. Истощение запаса. Срыв совладания. Утрата контроля. Чтобы победить, необходимо довести противника до одной из этих точек. Разумный боец должен в первую очередь понимать, какая из его точек легче всего достигается, и беречь именно её. Никто в Академии не сможет довести Митрани до истощения — и Катания понимала это, надеясь, что своим выстрелом заберёт Митрани с собой, что Митрани сглупит и постарается установить блок, что тоже сорвётся, и хихикать в палате они будут вдвоём.
Это был отчаянный ход той, кто понимала чётко: никаких способов победить у неё нет. Но Митрани не согласилась и на ничью.
Я видела, как профессор Альма что-то бурно объясняла ученикам. Наблюдала, как Хэмдж чертил светящимся карандашом в воздухе линии. Да и прочие наставники сразу же оживились. А что же до моей личной преподавательницы…
Тамара смотрела на поле, с которого Митрани уже ушла. Её зубы были сжаты, а костяшки пальцев, которыми она схватила спинку стула перед ней — белыми. Что ж. Значит, инициативу придётся проявлять самой. Я вытащила из кармана блокнотик с заготовленными вопросами.
Впрочем, сначала нужно как-нибудь успокоить её. Возможно, если я спрошу её мнения о прошедшей битве, это как-то поможет? Тамара выглядела как человек, которому эта битва была не менее интересна, чем мне самой.
— Профессор Тамара, вы не знаете, что только что произошло?
А то я сама не поняла. Впрочем, прикинуться дурочкой — хороший способ заставить кого-нибудь почувствовать себя умным. А Тамара любит чувствовать себя умной. Во всяком случае, я на это очень надеялась.
Тамара вздрогнула и перевела на меня взгляд. Я видела, как она изо всех сил старается сделать спокойное лицо, взглянуть на меня слегка сверху-вниз — и как пробиваются из-под этой неумелой маски злость и испуг.
— Катания… — начала она. — Её срыв… Странный.
Я недоумевающе уставилась на Тамару, ожидая разъяснений.
— Срыв порождает сильную эмоцию. Или состояние. — задумчиво сказала Тамара, не отводя взгляда от арены. — Обычно это или восторг, или гнев, или горечь, в зависимости от личных особенностей человека. Но Катания словно… опьянела?
Такого ответа на свой вопрос я совершенно не ожидала. Я была готова к рассуждениям о том, как сильна Митрани, или о том, как её Мнимая Модель позволила бы ей победить обеих девочек разом. А может быть даже узнать о том, что Тамара не чувствует потоки магии, если они вызваны Стандартной Моделью, и всё произошедшее для неё выглядело как две стоящие друг напротив друга девочки и песок, летающий сам по себе. Хотя, наверное, если бы она даже не видела магию — то не смогла бы запрещать нам телекинетическую косметику, а думала бы, что мы такие красивые от природы.
Но она обратила внимание на совсем другую сторону боя — на ту, которая была для меня неожиданной. Я не рассматривала бой с этой точки зрения — а значит, я недополучала информации.
Кажется, впервые с момента начала спецкурса профессор Тамара сделала что-то полезное. И потому я постаралась настроить мысли так, чтобы они шли в русле Тамариных рассуждений.
— Вы думаете, она напилась перед дракой? Неужели так боялась? — уточнила я. Я понимала, что это невозможно: по пьяни нельзя так хорошо пользоваться Стандартной Моделью. Но, возможно, Катания — очередная девушка-исключение-из-правил, кои в нашей школе не редкость? Даже сама Тамара была своего рода уникумом. В отношении того, насколько одновременно хорошо и плохо она понимала человеческие чувства. В смысле, она иногда умела подмечать малейшие детали проявлений эмоций, которые я не распознала бы и за сутки — но при этом она совершенно искренне считала, что тирания — это отличный способ преподавания.
И сейчас она пребывала в “первом” режиме — а значит, самое время выяснить у неё что-нибудь про психологический портрет Катании. В конце концов, за время спецкурса мне придётся с ней столкнуться.
— Нет… — задумчиво протянула Тамара. — Нет, совсем нет. Если она выпила бы до срыва, то это сказалось бы. Скорее срыв сработал, доведя до абсолютного… расслабления? Смирение?
Тамара напряглась. Её губы беззвучно двигались, словно она шептала какое-то заклинание, или, как я на экзаменах, проговаривала мантру для успокоения.
— Проиграв, — медленно начала она — Катания приняла своё поражение как должное, причём в виде срыва. В её голове, скорее всего, прозвенело что-то вроде “Да, разумеется, всё так, как должно быть. Она сильнее тебя, лучше тебя, более развитая, чем ты. Ты и должна была проиграть. Прими это и наслаждайся своим унижением.
Я перевела взгляд на арену, с которой уже уходила Митрани. Если Тамара была права, то Катания… странная.
— Интересно, она ведь понимает, что Митрани не станет владеть ей, по праву победительницы?
Я чуть не закашлялась от подобного завершения рассуждений, и уставилась на Тамару с немым вопросом.
— Ну… — она взглянула на меня с лёгким удивлением. — Ты разве не знаешь про такое? Победившая полностью овладевает побеждённой, берёт её в свои рабыни и……
— Профессор Тамара. — серьёзно, спокойно и настолько уважительным тоном, который у меня только получился в этой ситуации. — Пожалуйста, если пережитое вами по вине Митрани насилие отразилось фантазиями, о которых вы не слышали больше ни от кого и никогда — постарайтесь никому и никогда не говорить о том, что они у вас есть.
Оставшиеся бои мы с Тамарой сидели, отвернувшись друг от друга, в мёртвой тишине. После того, как на протяжении семидесяти секунд я выдерживала самое ужасное чувство стыда из всех, которые когда либо испытывала.
Итак, правило № 1 при общении с профессором Тамарой, если ты хочешь не закончить свою жизнь в лечебнице для душевнобольных: не упоминать, что делала Митрани до того, как Тамара победила Митрани. Просто представить, что существует только победа на Бойне, а до этого между Тамарой и Митрани ничего не происходило. Не было никакой травли. Не было никаких издёвок. Если я это не запомню — то мне придётся продолжать совсем без наставника. А Тамара уже один раз сделала что-то полезное и, я была уверена: если я смогу найти к ней правильный подход, и, в особенности, если я больше не буду тыкать в её больные точки — то сделает ещё очень много полезного.
На табло загорелось моё имя. Дверь ложи открылась. Противница, которая уже вышла и ожидала меня, была одной из тех, кто на Бойне брала низкие места, но при этом обзаводилась удивительно обширным клубом фанатов — особенно из окружных смешанных и мужских школ, которые частенько наблюдали за тем, что происходит в магической Академии, как за серией занимательных баек.
Её звали Лизхен, и основная причина её низких результатов в наших подпольных боях — она специализировалась на запрещённом на Бойне огне.
Глава 5. Позиция жертвы. Ч1
Я сидела на трибуне, а Тамара испуганно смотрела на меня. Милль сидела с другой стороны и гладила меня по руке. Быстрый взгляд на турнирную таблицу — да, я проиграла Лизхен. И совершенно не помнила, как я это сделала.
— Она сожгла тебя дотла. — тихо сказала Милль и улыбнулась мне. — Не сразу. Вы сражались минут двадцать, и под конец скорее ждали, кто первый упадет от истощения, чем пытались атаковать всерьёз.
Значит…
Я резко посмотрела вниз. Нет, моё тело было все тем же. Длинные ноги в школьных брюках из тёмно-синего вельвета, жилетка, рубашка поверх белой майки… Я оттянула воротник, рассматривая кожу и белый бюстгальтер с кружевом.
Милль, заметив мою возню, протянула зеркальце. Черные волосы, уходящие в серебристый к кончикам, острый подбородок, длинные ресницы и темно-фиолетовые глаза.
Это была я. Без единого отклонения.