— Почему? — выпаливаю я.
Она выгибает идеальную бровь.
— Почему ты выбрала меня? — я повторяю.
Розалинда улыбается.
— Этот вопрос возник уже давно, — говорит она.
Я пожимаю плечами в ответ. Я думала об этом много раз, но никогда не позволяла себе его озвучить.
— Потому что, Сара, ты была милой и наивной.
Мой желудок сжимается, как будто она только что ударила меня в живот. Наивная? Она выбрала меня, потому что я был наивна? Мои щёки покраснели, и слёзы подкатили к глазам.
— Что? — Я задыхаюсь, моё горло сжимается.
— Да, я сказала наивная, — продолжает она. — Однако не пойми неправильно. Наивна в том смысле, что ты видишь в людях только лучшее. У всех. Ты никого не судишь заранее. Это редкая черта, качество, которым я восхищаюсь. Любой, кто взял бы на себя эту работу, должен был иметь её. Я имею дело со слишком большим количеством разных людей. У меня не может быть предвзятого мнения о них, и у тебя тоже. Мы должны дать им презумпцию невиновности. Более того, мы должны предоставить им возможность быть больше, чем они кажутся. Пусть они поднимутся выше. Я поняла, что если награждаешь человека лучшими качествами, они реже тебя подводят.
— Ох, — выдыхаю я, когда мой рот открывается, а в животе затанцевали бабочки.
Розалинда улыбнулась.
— А это твоя лучшая черта.
Я тяжело сглотнула, сердце заколотилось в груди, я кивнула, не в силах говорить. Я теряюсь, зажатая между слезами и смехом. Едва могу сдержать взрывные эмоции, которые охватили меня.
Розалинда терпеливо ждала, пока я приходила в себя.
— Спасибо, — говорю я, когда наконец обретаю контроль над собой.
— Не за что. Сара, мне нужно кое-что от тебя. Если ты не готова к этой задаче, пожалуйста, скажи. Я не буду тебя заставлять.
Всё остальное исчезает, когда я с любопытством склоняю голову набок. Она никогда раньше не высказывала подобных просьб, что бы это могло быть?
— Хорошо, — соглашаюсь я, желая узнать, в чём проблема.
— Мне нужно, чтобы ты проникла в его лагерь.
— Сегодня? — спрашиваю я дрогнувшим голосом.
— Да, нам нужна информация. Мне нужно, чтобы ты вошла туда и делала то, что обычно делаешь. Наблюдай, собирай информацию и возвращайся с ней в целости и сохранности.
— Ох, — говорю я, мой разум бешено разогнался под упавшей на него задачей. — Ладно.
— Ты уверена? — спрашивает она.
— Да, — говорю я без колебаний, моё решение уже принято.
Кто-то стучит в дверь её квартиры.
— Входите, — говорит Розалинда, как будто ожидает посетителя.
Я замечаю, что её левая рука исчезает под столом.
Тяжелые шаги доносятся по коридору вместе с тянущим, шипящим звуком, и я сразу понимаю, что это змай. Ни один человек не мог воспроизвести звук огромных мужчин-драконов.
— Розалинда, — приветствует Лейдон.
Глянув через моё плечо, он и Сверре встали и ождали.
Сердце у меня затрепетало в груди, а на ладонях выступил холодный пот. Змаи каждый раз оказывают на меня такое воздействие. Они такие высокие, сильные, мускулистые во всех не мыслимых местах. Их чешуя переливается на свету во время ходьбы, отбрасывая крошечные радуги. Это захватывает дух, добавить к этому ещё тот факт, что они всегда ходят без рубашек, и что на это делать девушке?
Ладно, признаю, я подсела.
В городе нет непарных змаев. Могли бы быть, если бы не Гершом и его махинации. Клан полон одиноких змаев. Кто знает, возможно, один из них идеально подошёл бы мне. Однако теперь они окопались в пещерах эписа, что стало ещё одним источником для напряжения между подгруппами.
Почему-то мне кажется, что мы должны быть выше этого. Это всё так мелочно. Спорят о территории, расе и, самое главное, о том, кого выбирает сердце человека. Вот к чему это на самом деле сводится, не так ли? Право женщины выбирать не только то, что она делает со своим телом, но и со своим сердцем. Это то, что Гершом и его лагерь, кажется, ненавидят больше всего.
И я могу проникнуть к ним. Троекратное ура в мою честь.
— Лейдон, Сверре, — говорит Розалинда, указывая на два пустых стула перед её столом. — Я думала, вы оба руководите охотой?
— Да, руководили, — шипит Лейдон, края его чешуи имеют зловещий красный оттенок, отражающий его настрой.
Чешуя Сверре более приглушенная, коричнево-желтая. Сверре обычно лучше контролирует свой характер, чем Лейдон.
— Ты вернулся раньше, чем я ожидала, — замечает Розалинда, не обращая при этом внимания на гнев Лейдона.
— Прекрати свои игры! — Лейдон взрывается, вскидывая руки вверх, расправляя крылья, а его хвост совершает резкие рубящие движения вперёд и назад.