— Не жалко тебе… — начал я, глядя в смеющиеся зелёные глаза. — Всех людей, что живут и никого не трогают. Там, на других планетах, других мирах.
— На войне как на войне, земляк, — кашлянул майор. — Мы хотим выжить. Перенаселение, глобальное потепление… И это только верхушка айсберга. Я, конечно, не ксенофоб, но те люди — не наши. Прости, если задел твою хрупкую натуру.
Всё-таки я был прав. Помните, ещё с Дорном, когда мы сцепились в схватке. Я тогда сказал, что мне всегда было интересно, кто же Судьи такие — машины или люди. И глядя на майора, абсолютно спокойно относящегося к геноциду не просто наций, но целых цивилизаций, я могу дать однозначный ответ. Роботы они. Самые настоящие. Бездушные, отвратительные машины. Плевать, на каком языке они говорят. Плевать, какие благие цели они преследуют. Абсолютное равнодушие означает бесчувственность, простите мне такое странное существительное. А без души и человек — не человек.
Поверьте мне, я знаю, о чём говорю.
— Слушай, может, останешься? — вдруг спросил майор. — Ты мужик нормальный, я вижу. И опыта у тебя много, да и свой, родной. Без твоего участия мы, быть может, и не прознали бы про другие планеты. Такие на дороге не валяются. Провожу тебя к начальству, введём в курс дела… Потом и в миры с магией отправим. Мир творить. Соцпакет прилагается, вот те крест.
Я впился взглядом в глаза цвета крыжовника, которые не лгали. Этот человек всерьёз предлагал мне сменить сторону в обмен на жизнь. Мол, повоевал там, поиграл в бога, а теперь давай-ка на родину. И везде-то он был прав, знаете. Место, где я родился. Где вырос, где относительно нормально познал окружающий мир. Я должен был его любить, дорожить им, по крайней мере из чувства ностальгии. Сантименты, чёрт их подери. Лишь одно майор упустил из виду.
Это больше не моя родина.
— Нет, майор, — с улыбкой ответил я, медленно поднимаясь. — Извини, но нет. У меня свои принципы, у тебя — свои.
— Уважаю, — кивнул майор, нисколечки не изменившись в лице. Потом встал, крепко сжимая чёрный макаров. Дуло смотрело чётко в мою сторону. — Отказываться от предложения, когда пистолет направлен на тебя — это сильно. Очень сильно, Джон.
Подумать только, за высшим существом, за Хранителем, лично захватившим несколько миров, пришлют одного-единственного человека с оружием. В возрасте, с больными коленями. Но я прекрасно понимал тех, кто стоял за организацией «Судей». Без магии я беспомощен. Смертен. Простой, жалкий человек. Одна пуля, и я уже мертвец. Не нужна группа захвата, спецназ, танки, вертолёты… Даже ядерной боеголовкой ударять не понадобится. Нужен лишь один майор с табельным макаровым.
Знаете, в тот момент мне даже стало жаль, что Ренегаты не смогут проникнуть сюда. Да что там — никто из магической сферы. Понимаете ли, поход на Землю это билет в один конец. Вернуться отсюда без чар ты уже не сможешь. И умрёшь быстрее, чем успеешь крикнуть «Мамочки!». Разве что привести сюда определённую материю, прорвать пространство, как это происходит при появлении разломов, ведущих в бездну. Её эманации выплёскиваются наружу вместе с магическими потоками своеобразной природы, позволяя колдовать. Предположу, что именно так Энди забрал меня отсюда в последний раз. Ритуал призыва, через который я попал на Гео впервые, работает по аналогичной схеме.
Потому никто не придёт, чтобы спасти меня. Никто не догадается, что всё это время наш враг скрывался на самом видном месте.
— Приятно было познакомиться, Джонатан, — с коротким вздохом произнёс майор, поднимая пистолет.
— И мне, Ваня, — легонько улыбнулся я. — Извиняться не буду.
— За что? — чуть наклонил он голову набок.
Рефлексы сработали, как надо. Мышцы напружинились, выстреливая конечностями, как из пушки. Одна ладонь на пистолет, другая на кисть, его сжимавшую. Громкий хлопок, свист пули над ухом. И тёплый металл, упавший в ладонь. Нога уже летела напрямик в колено стоявшему напротив человеку, с отвратительным хрустом разворачивая кости и суставы в обратную сторону. Майор заорал, рухнув на спину и зажав руками пострадавшую коленную чашечку. Выдохнув, я передёрнул затвор макарова.
— За это, человек, — процедил я, глядя в полные слёз глаза цвета крыжовника.
Бам. Бам. Бам. Три выстрела. Грудь, голова и ещё раз голова. Старый вояка застыл, из дырок во лбу медленно потекла кровь. Она же уже пачкала форму, а следом за ней и траву, на которой мы сидели. Алое на зелёном. Красиво. До ужаса, знаете, красиво. Оглушение потихоньку проходило, я стал слышать шелест листвы и своё собственное прерывистое дыхание. Вот тебе и смертное тело. Напомните мне сказать себе спасибо за то, что поддерживал его в форме.