— Что от нас требуется?
— Мы добываем древесину в соседнем лесу и хотели бы, чтобы вы привезли её в деревню.
— Лес…
А ведь мы в нём раньше не бывали.
— Ничего, если мы поздно вернёмся?
— Ничего.
Но тут в наш разговор вмешался знакомый тип, въехавший в деревню на повозке, запряжённой ездовым драконом.
Надетый поверх кольчуги серебристый нагрудник, заметное издалека копьё.
Да, из повозки вышел не кто иной, как Мотоясу с той шлюховатой девицей.
— Э-эй! Слушайте меня, жители этой деревни!
В центре отстраиваемой деревни собралась целая толпа. Рыжая сучка развернула пергамент и принялась зачитывать от имени всей группы:
— Я обращаюсь к вам, жители страны, чтобы сообщить, что за доблесть, проявленную в битве с волной, Герой Копья Мотоясу Китамура-сама назначается правителем этой земли.
А? Мотоясу — правителем?
Но не успел я толком задаться этим вопросом, как Мотоясу с самодовольным видом провозгласил:
— Итак, я — Китамура Мотоясу, Герой Копья, и теперь я ваш новый правитель. Удачи в восстановлении деревни! Приятно с вами познакомиться! Помните — сначала обеспечьте финансовую стабильность, а потом закупайте материалы!
Со стороны селян послышалось дружное «Э?!», и все они озадаченно нахмурили брови.
Ещё бы. Конечно, они не могли просто так поверить, что их правителем назначат Мотоясу, которого хоть и наградили «за доблесть на волне», но который на самом деле никак не помогал сдерживать урон, полученный деревней.
И вообще, землю за доблесть? Ничего себе его балуют.
— Но ведь этой землёй управляю я? — спросил поднявший руку человек, старейшина деревни.
Тоже понятно — никто бы так просто не согласился с такими словами.
То есть, конечно, против решения государя не пойдёшь, но свалилось оно как снег на голову.
— Что это значит? Какой-то деревенщина смеет перечить решению самого короля?
— Нет, я вовсе не имел этого в виду, просто это так неожиданно и…
— Молчать!
Эта сука, как обычно, вела себя надменно. Так и врезал бы.
Погодите, это значит, деревня станет собственностью Мотоясу? Гх… придётся куда-нибудь съехать. А я собирался задержаться здесь подольше, раз хозяин гостиницы делает мне такую скидку.
— А? Что здесь делает Наофуми? — спросил Мотоясу, заприметив меня.
— Это моя база.
— Да? До сих пор? Так и думала, что Щит сильно отстаёт. Но теперь этой деревней управляет Мотоясу-сама. Преступникам здесь не место.
Ах ты!
И вообще, сдаётся мне, что на деле править здесь будет эта…
— Первым делом установим налог на вход и выход из деревни. В противном случае отстраивать вы её будете ещё долго. Налог на вход — 50 серебряных монет, на выход — 50. В сумме один золотой.
— Но ведь! Мы ведь тогда не выживем!
— Неужели это такая крупная сумма? — спросил Мотоясу, явно ничего не смысливший в финансах.
Один золотой… это немало. Во всяком случае, этим людям достаточно и двадцати медяков на все ежедневные расходы. За один серебряный тут можно остаться на ночь, и ещё на еду останется.
А золотой — это в сто раз больше. Если честно, с таким налогом им даже есть будет нечего.
— Что такое? Вы не верите нашим словам?
— Ещё бы они верили, — возразил я и тут же поймал на себе пристальный взгляд суки. — Приходите тут, объявляете себя хозяевами земли, налоги устанавливаете… сама подумай.
— Кстати, а он прав. Майн, может, ты им хоть на жизнь оставишь? — спросил Мотоясу шлюху, соглашаясь со мной.
В ответ та сначала злобно посмотрела на меня, а затем улыбнулась Мотоясу.
— В такое время нужны болезненные реформы, иначе восстановление никогда не завершится. А предыдущий правитель этой земли освобождается от должности властью короля.
— Невозможно! Это произвол! — запротестовал только что освобождённый от должности старейшина.
Естественно, его поддержали и селяне:
— Что это за шутки?!
— Что вы против нас задумали?!
— О-хо-хо, несогласные с решением короля?… Придётся вам поплатиться своей шкурой.
Рыжая сука взмахнула рукой, и в деревню въехало несколько рыцарей на ездовых драконах.
Она собирается прибегнуть к силе? Вот ведь тиранша.
Ну а ты, Мотоясу, что стоишь с встревоженным видом? Преступник здесь ты!
— А ну-ка прекра…
Кажется, это случилось примерно в тот же момент, когда я уже готовился на них прикрикнуть.