— Хорошо.
Оставив Рафталию на попечение Целителя, я отправился в здание к больным.
Что уж говорить, лекарство профессионала моему не ровня.
Чуму, с которой не справились мои целебные лекарства, это снесло одним махом.
От спокойного дыхания спящих, до недавнего времени тяжелобольных людей стало тепло на душе.
…Я хочу стать таким сильным, чтобы не полагаться на такой щит.
Я ненавижу себя за бессилие, из-за которого даже не могу вылечить больного человека.
Фиро это тоже касается. Сейчас всё обошлось, но однажды может и не обойтись. Когда она, как я думал, погибла, мой разум затуманился.
Я уже не впервые раздумываю на эту тему: этот мир не игра.
После смерти никто не воскресает. В своих раздумьях я зацепился взглядом за кладбище около изолятора.
Меня дурачили, предавали… но именно поэтому я хочу защищать тех, кто верит в меня, чтобы их не потерять.
Вернувшись в комнату, я обратился к Рафталии, шрамы которой уже перевязали.
— Прости.
— Всё в порядке.
— Но…
— Я испугалась. Испугалась, что Наофуми-сама больше никогда не станет прежним.
— Э?
— Та сила пыталась забрать вас, Наофуми-сама. Я чувствовала это. И если за то, чтобы остановить вас, я заплатила шрамами, то это небольшая цена.
Улыбка, с которой она сказала это, поразила меня в самое сердце.
Впредь на ней ни царапинки не появится. Клянусь, больше я этому щиту не поддамся.
И тогда… мне стало страшно. Я пытался сбежать, пытался отступить, чтобы не потерять её, и в итоге чуть не потерял.
— Рафталия, ты… ведь всё это время неслась вперёд, потому что опасалась этого, правда?
— Э?..
— Когда мы бились с зомбидраконом, я приказал отступить. Но после этого не смог защитить тебя.
Я ошибся. Одного лишь бегства, одной лишь защиты недостаточно.
Я могу лишь защищать.
Но именно поэтому, защищая друзей, нужно давать им побеждать врагов, иначе потеряешь их.
Во всём виновато моё решение бежать.
— Вы ошибаетесь! Я… я выбивалась вперёд просто потому, что под видом службы вам потакала своим желаниям, — оборвала меня Рафталия, резко подаваясь вперёд. — Смелость и безрассудство — разные вещи. Вы так мучились, стараясь понять, как унять моё безрассудство, а я…
Я погладил Рафталию по щеке — она сама не заметила, как заплакала.
— Как смелость и безрассудство — разные вещи, так и осторожность с трусостью. Если так и буду трусить, не защищу даже тех, кого могу.
Поэтому я хочу впредь не бояться выходить вперёд, чтобы защитить Рафталию и Фиро.
Если бы в тот раз я сообразил сделать Фиро платформу с помощью Эрст Шилда, дракону не удалось бы её съесть.
Я просто боялся потерять её.
— Поэтому не переживай. В этот раз нам повезло усвоить ценный урок и обойтись без жертв. В следующий раз будем знать. Благодаря этому мы стали сильнее, чем были вчера.
Рафталия вытерла слёзы и кивнула.
— Да. Как же… сложно не перебарщивать с наступлением и отступлением.
— Да уж. Но уверен, что это возможно. К тому же я Герой Щита. Стоять впереди всех — моя работа. Всё, что мне нужно — защищаться самому и, по возможности, защищать других. Ничего сложного же?
— Удивительно, но после ваших слов мне тоже показалось, что это совсем просто.
— Просто и есть.
— Сестрёнка, ты в порядке? — с беспокойством в голосе обратилась к Рафталии Фиро, вдруг показавшись в комнате.
— В порядке.
В конце концов мы решили, что Рафталия сегодня будет отдыхать и выздоравливать, а мы с Фиро пойдем на улицу.
— Господин-сама-а.
— Что?
— Вы знаете, я не раз думала, что хочу навсегда остаться в этой форме. Ведь вы с сестрёнкой так хорошо ладите.
Фиро, всё это время находившаяся в облике девочки, широко улыбнулась.
— Но… это невозможно. Мне нравится тянуть повозку, и на самом деле я просто врала себе, что так вы бы ценили меня больше. Я хотела подражать вам, но у меня ничего не получалось.
— …
— Смотрите, господин-сама. Я ведь… не меняюсь, в какой бы форме не находилась, да?
— Ну, это да.
Хоть я и удивился, когда она стала человеком, но не стал относиться к ней иначе. Правда, при этом она научилась разговаривать, и общаться мы с ней стали как взрослый с ребёнком.
— Я — это я, господин-сама — это господин-сама, а сестрёнка — это сестрёнка. Мы не можем быть кем-то ещё, поэтому я… не смогу стать человеком. Но ведь меня для вас заменить никто не сможет, правда?
Так вот почему она принимала эту форму…