— Как зовут?
— Иван.
— Ну и где ты его взял?
— Мой.
— Давно?
— Лет пятнадцать.
— А лет-то тебе сколько? Старлей, дай-ка его документы.
— Восемнадцать от рождения.
— От рождения Христа что ли? — Старлей смеялся от своей столь удачной шутки.
— Иди, старлей, занимайся остальными. Команда явна была не по уставу, но улыбка сползла с лица офицера и он, взяв под козырек, пошел выполнять свою работу. Он знал, когда можно шутить, а когда не стоит. Тем более с этим майором.
— Иван Емельянович Бесфамильный. Странная у тебя фамилия, Бесфамильный.
— Нет фамилии, а в сельсовете сказали, такого не бывает, вот и не стал дед Силантий с ними спорить.
«Видимо, бывает», — подумал майор.
Старший машинально вылил остатки воды из фляжки, предварительно понюхав ее, положил фляжку на место. Взял нож и провел пальцем по лезвию, внимательно глядя в глаза парню. «Твой ли это нож? Похоже, твой, какой-то общий стержень чувствуется». Опустив взгляд, он увидел, что по руке сбегает кровь. Хороший нож найдет её и без убийства. Вот и познакомились.
— Нож нужно оставить. Скажи адрес, я отправлю.
— Некому отправлять. Оставьте себе, это хороший нож, он вам скоро пригодиться может. Да и признал он вас, даже следа на пальце не оставил, а крови напился.
Майор встрепенулся, неужели по нему видно, что скоро в самое пекло? Да, пожалуй, звенит, как струна. Именно из-за этого назначения он и напросился в выходные, на тупую работу сборного пункта. Хоть немного остыть и собраться с мыслями. Раз уж раньше не выехать.
Не прост этот парень, ох не прост, по глазам видно, не опасен для своих, но нож явно не как игрушка использовался. Даже перед вооруженными бандитами, коих повидал немало, майор не чувствовал той опасности как перед этим безоружным молодым парнем с цепким взглядом. Вернусь с задания, обязательно его найду. Такими не разбрасываются.
— Я не могу принять такой подарок, а вот на временное хранение, пожалуй, возьму. Майор Крылов, Иван Федорович.
— Где служить хотел?
— Не знаю, куда прикажут там и пригожусь.
— Где-то тут заказчик из ракетчиков, вот туда тебя и сосватаем. Они вечером вылетают в Иркутск, так что тут ты ночевать не будешь, найди столовую, скажи, я послал, пусть накормят. В следующий раз ты только завтра поешь.
— Спасибо, мне не привыкать.
— Не сомневаюсь. Удачи тебе, тезка.
— И Вы свою удачу поострее держите.
Войсковая часть
Ближе к вечеру следующего дня Иван был в Иркутске. Почти двадцать часов, с пересадкой в каком-то городе. Он даже не запомнил в каком, просто вышли из самолета и сидели в зале ожидания под бдительным оком военных. В аэропорту Иркутска, еще одно построение, посадили в тентованную машину и со скоростью быстробегущей черепахи повезли за черту города. Молодых солдатиков в этой команде было всего пять человек. Лихие парни, гроза округи, выглядели уже не так лихо и грозно. Незнакомая обстановка давила. А Иван спал. Зачем беспокоиться, если ничего не изменить? Вот и не беспокоился.
В части им выдали новую форму. У любой формы есть непонятное свойство, она выглядит нелепо пока не привыкнет к хозяину, вот и эта форма была не исключение. Каптерщик, азербайджанец срочной службы, с чувством выполненного долга, успел подсунуть стираные портянки вместо новых. Кирзовые сапоги гордились своей грубостью. Не полюбил Иван новые сапоги сразу. Они как будто жили своей жизнью, шумные, пытаются натереть ногу, конфликтуют даже со своей парой. Так и норовят задеть второй сапог при ходьбе, чтобы в этом месте непременно образовалась потертость. Часть выданной формы нужно было подписать хлоркой и вернуть обратно. Каптерщик с превеликим удовольствием принял гражданскую форму и домашние адреса для отправки. У Ивана была уверенность, что до адресатов не дойдет ни одна посылка. Так ушло еще три часа из срока службы. Им определили койки, по заведенным правилам, конечно же, достался второй ярус. Когда закончились все процедуры в части уже спали. Молодым солдатикам тоже скомандовали отбой. Офицеры ушли, и началась первая ночь солдатской жизни.
Поспать им не дали, как только ушли офицеры, казарма как будто ожила. Из темных уголков поползли прожженные службой воины, отслужившие год и больше. Они с полным правом считали себя старожилами и могли себе позволить кое-какие вольности по отношению к салагам. В меру упитанный младший сержант поднял всех, кого привезли в часть сегодня, и построил.