Как минимум, этот несчастный должен был упасть в ноги — прямо на пол, прямо в своих дорогущих брендовых шмотках, — вымаливая прощение за то, что помешал своим присутствием на пути великого Харона. Как максимум, раствориться в воздухе, будто его и не существовало вовсе. Но этот нахал просто поднял глаза и произнёс:
— Извини, зачитался.
Да ещё и таким тоном, будто сделал ему — Харону — одолжение.
Харон смотрит сверху вниз на парня, который выше ростом. Немного, но всё же выше. Он умеет так — сверху вниз — даже с теми, кто на голову выше. Прошибает насквозь, испепеляет на месте и вкладывает в свой взгляд всё, чтобы оппонента расхлестало на молекулы. Ему нравилась реакция людей на такой взгляд. Нравилось ощущать своё превосходство и силу. Нравилось, когда человек, встретившийся с таким его взглядом, начинал бледнеть, краснеть, заикаться, оправдываться и вообще вести себя так, что можно было его брать голыми руками.
«Брать? Хм».
Но этот экземпляр и не думал проделывать все те вещи, на которые рассчитывал Харон. Он просто стоит и спокойно смотрит своими тёмными, какими-то бархатными глазами в глаза Харона. Мягкая — одними уголками чувственных губ — улыбка. Странно вспыхивающие золотистые искорки на тёмно-коричневой радужке глаз. Тёмные волосы. Очень короткая стрижка, как у боксёров или других контактных спортсменов. Да и развитая мускулатура, угадывающаяся под тонким свитером, подсказывает, что со спортом парень на «ты». По всему, и с книгами тоже, увлечённый наш.
Харон снова чувствует злость. Ещё и потому, что вместо того, чтоб отодвинуть этот свалившийся на голову нежданчик и молча пройти мимо, он его рассматривает, да ещё и обращает отдельное внимание на его губы, глаза и телосложение.
«Ну, потому что мой типаж, — пролетает шальная мысль, — любимой масти. Но либо законченный натурал, либо… хм».
— Зачитался, говоришь? — лениво тянет Харон, приглушив голос на несколько тонов, чтобы добавить интимности звучанию. — И что же ты такое читаешь, что на всём ходу вот так запросто сносишь людей?
Парень, не отрывая своего взгляда от глаз Харона, молча приподнимает книгу обложкой вперёд.
— Теория описавшегося мальчика, — медленно охреневая, читает вслух Харон и пристально смотрит в лицо парню. — Теория, значит? А как насчёт практики?
— Я не понимаю, — как-то растерянно бормочет визави Харона.
— А я тебе сейчас объясню, — улыбается Харон и, повернувшись, бросает через плечо: — Иди за мной.
А затем твёрдой походкой движется к той части зала, где стеллажи стоят перпендикулярно стене и создают некий, отгороженный от остального помещения, угол. Тот самый угол с эротической литературой. Идёт, крепко сжимая пальцами подарочное издание Атласа Синельникова. Идёт, не оборачиваясь назад, абсолютно уверенный, что парень следует за ним…
========== Харон and Андрей ==========
«Иди за мной?»
Если бы у Андрея было хотя бы немного времени осмыслить эту ситуацию, то исход был бы ясен и предсказуем: «Что, блядь?»
Потому что никто и никогда не разговаривал с ним в таком тоне — «упал-отжался». Андрей всегда жил легко и беззаботно — главное его оружие — обаяние — врождённый талант, навык, который появился сам собой, безо всякой отработки. Да, как и всякий, кто всё детство провёл на улице среди шпаны, он умел постоять за себя, знал, когда можно обойтись разговором, а когда стоит сразу без предисловий бить в табло.
Если бы Андрей задумался, он бы ответил как надо этому зарвавшемуся типу. Но то ли от растерянности, то ли от места, где всё произошло — «нельзя шуметь в библиотеке» — он впал в состояние некоторой прострации и от волевого взгляда оппонента, и от звука его вроде бы негромкого, но властного голоса, от мощного потока энергетики, что просто ощущалась плотным сгустком натянутого напряжения между ними.
Голос гипнотизировал, лишал воли. Это как в военных фильмах, как в армии: приказ — исполнение. И не обсуждается.
То ли любопытство, то ли нестандартность ситуации — и Андрей, вместо того, чтобы возмутиться, идёт за ним, как привязанный, как кролик под взглядом удава, забыв, что где-то там позади, зарывшись носом в любимые книги, осталась Наташка, забыв, что с какого местоимения он должен слушаться незнакомого ему человека, забыв обо всём.
«Как насчёт практики?»
Новый способ взять на слабо?
Странный, и всё в нём странное — не из мира Андрея. Идёт вперёд так уверенно, ни разу не оглянувшись, словно не сомневается, что Андрей идёт следом.
Самый дальний угол книжного — Харон замедляет шаг, пальцами правой руки ведёт по корешкам книг, Андрей переводит взгляд на названия: «Смотрю на тебя», «Чувствую тебя», «Люблю тебя». В горле резкое ощущение першения, когда взгляд натыкается на форзацы некоторых книг.
В этих книгах выбивает из равновесия всё. Названия, фотографии на обложках, откровенные позы — «Библия БДСМ», «Связанный мир», «Путь плети». Слишком бесстыдно, и почему-то волнующе. Андрей чувствует себя ребёнком, случайно первый раз наткнувшегося в интернете на видео с обнажёнными красотками. Он помнит те ощущения — волна, пронёсшаяся по телу — жаркая, неуправляемая волна. И сейчас похожее чувство — что-то запретное, чему нет места в обычной жизни.
«Как насчёт практики?»
Андрей сглатывает ком в горле. Зачем они пришли сюда? Смутная, непонятная эмоция завладевает сознанием — маячит где-то на периферии, ещё не оформившись в полноценную мысль.
Он забывает, как он оказался в этом незамеченном ранее отделе, он забывает об идущем впереди него человеке настолько, что не отслеживает, как тот внезапно останавливается.
«Чёрт», — Андрей снова налетает на незнакомца, утыкаясь грудью тому в спину.
Харон, мысленно охая от острой боли в спине — давно полученная травма ещё даёт о себе знать, разворачивается так быстро, что позавидовал бы любой практикующий восточные единоборства спец, так же быстро прижимает Андрея плечом к стеллажу — крепко, вплотную, спина чувствует острые углы полки — до боли. В поисках опоры Андрей упирается рукой в одну из книг. Харон косится на название — ухмыляется:
— Ты прямо угадал.
— Что угадал? — Андрей хмурится, пытаясь отодвинуться подальше от него, но тот не сдвигается с места.
— Название, — Харон кивает на случайно подвернувшуюся под руку Андрея книгу — «Привяжи меня». — Судя по твоей наглости, ты именно на это и напрашиваешься.
— Охуел? — почему-то шёпотом спрашивает Андрей. Самое правильное сейчас — вдарить с локтя прямо в самодовольное мурло, но Андрей медлит. Что его останавливает, он не знает, но почему-то очень трудно прервать этот насильственный контакт — глаза в глаза — так близко, что чужое дыхание скользит по коже.
— Ты причинил мне страдания — физического, и чего уж скрывать, морального плана. Разрешения ты на это не получал, — ситуация становится забавной, а ещё более забавно наблюдать за эмоциями, пробегающими по лицу противника. — Поэтому за свои косяки надо отвечать.
— В смысле отвечать? — раздражение растёт, заполняя разум. — Ты чего хочешь?
Тут Харон улыбается — он знает, как со стороны смотрится его улыбка — холодно, бесстрастно:
— Твою душу…
Андрей замирает, судорожно вздыхает — в арсенале нет реакции на такое заявление.
Нервный смешок вырывается помимо воли, и чтобы хоть что-то сказать, он кивает на книгу в руках Харона:
— Судя по картинкам тебя больше расчлененка интересует.
— А, это? — Харон улыбается одной стороной рта и таинственно сообщает. — Чтобы добраться до души, надо разбираться, как работают прилегающие к душе органы. Ну, к примеру, — он открывает наугад том, смотрит на человеческое тело в разрезе, потом переводит взгляд на книги за спиной Андрея. — Хотя, вон картинка посимпатичнее, и на тебя похож.