Они спешно погрузились в тачку и отвалили.
— Кровью не залейте, бараны! — рыкнул на них Прохор.
Глотова стояла ни жива, ни мертва, но глаза её сияли.
— Серёжа… — едва слышно прошептала она. — Ты… Ты такой… Спасибо… А я уж думала всё, как с Женькой Мурашкиной сделают…
— Не сделают, — хмуро кивнул я. — Почему они именно к тебе прицепились?
— Я не знаю, — мотнула она головой и отвернулась.
Смущённо. Я внимательно на неё посмотрел. Лолита, блин, малолетняя. Платье короткое, ноги длинные, красивые, грудь маленькая, но обтянутая, выпирающая из платья. Курточка коротенькая. Макияж. Бляха, взрослеют они сейчас рано, конечно, и сами из себя делают шалав с этой модой дурацкой. Вот мудачьё и считывает сигналы, как умеет. А если присмотреться, она же ещё ребёнок ребёнком.
— Они видели фоточки мои в инсте… Мы с подружками дурачились, короче… Ну… там такое…
Она рукой махнула.
— В общем эти прицепились, с самого первого сентября мне харрасмент устроили. Типа, нюдсы требуют, да сами шлют всякий скам. А теперь вот…
Она вздохнула, а я снова нихрена не понял. Хреновато мой накопитель данных работал.
— Ты здесь живёшь? — спросил я.
— Ну… да, — удивлённо кивнула Глотова. — Мы же с тобой в одном подъезде…
— А, точно… — согласился я. — Я просто головой долбанулся сегодня, немного штормит.
Она сочувственно кивнула.
— А ты домой сейчас?
— Не знаю… — повёл я плечами.
— Пойдём. Хочешь, ко мне завалимся? У меня никого до вечера не будет.
Она покраснела.
— Нет, сейчас не до гостей, — отказался я. — Голова болит.
Не хватало ещё с малолетками тусоваться… Блин! Вообще-то, я и сам сейчас был малолеткой.
— Ты в каком классе? — уточнил я, когда мы двинули к подъезду.
— В девятом «А», — удивлённо ответила она и обиженно поджала губы.
Подразумевалось, вероятно, что я должен был и сам знать. Я промолчал. Подойдя к подъезду, она приложила небольшой металлический кружок, болтавшийся на ключах к кодовому замку и тяжёлая железная дверь открылась. Нужно было подключать «жёсткий диск». Квартиру-то свою я должен был знать.
И я вспомнил. Остановился перед нужной дверью и даже с первого раза открыл. Спасённая стояла, не уходила. Наверное, ждала, что я приглашу её зайти. Но я не пригласил. Мне бы самому как-то для начала нужно было осмотреться, освоиться.
— Глотова, — кивнул я на прощанье, — ты бы поскромнее одевалась, глядишь, и проблем с домогательствами поубавилось бы.
— Почему по фамилии-то? — передёрнула она плечами. — Я вообще-то Настя.
— Ну да, Настя. Но это не отменяет того, что я сказал.
Я вошёл в квартиру и закрыл дверь, оставив Настю снаружи. Нужно было оглядеться. Обстановка оказалась простой. Комнат было две и жил я похоже с матерью. Я порылся в «физической памяти» и нашёл подтверждение. Да, отца не имелось, причём с детства. В длинном коридоре на стенах были наклеены виниловые обои, на полу лежал линолеум.
Гостиная служила, похоже, мне спальней и рабочим кабинетом. Старый диван, письменный стол, телевизор, стенка местной фабрики. Надо сказать, что такой интерьер был актуальным и в моё время. В этой, отдельно взятой квартире ничего за прошедшие годы не изменилось.
Следующая комната была спальней матери. Я прошёл на кухню. Она оказалась обычной, совковой. Я включил электрический чайник. Он засветился голубыми огоньками и на борту появились крупные цифры, показывающие температуру. Как говорится, до чего дошёл прогресс…
Ладно. В ванной я снова уставился на своё отражение. Патлатый растрёпанный кент с подбитым глазом, смотревший на меня, нихрена мне не нравился. Абсолютно. Интересно, это что же получается, меня навсегда заточили в этот сосуд? И для чего?
Посмотрим. Разберёмся, как говорил мой братан Никитос. В любом случае, придётся делать из этого щенка настоящего волка. Волчару. Я оскалился и разочарованно покачал головой. Открыл дверцу шкафчика и… О! То, что нужно! Там лежала машинка для стрижки волос.
Но воспользоваться ей я не успел. В прихожей раздался звонок. Блин! Наверное, мать пришла… Я пошёл открывать, быстро выискивая необходимые сведения. Но за дверью снова оказалась Глотова.
— Чего, Насть? — хмуро кивнул я, но она не ответила.
Она решительно шагнула ко мне, обхватила за шею и прижалась губами к моим губам.
3. Моя подруга Глотова
Губы её оказались прохладными и напряжёнными. Будто котёнок ткнулся мокрым носом.
— Настя, — отступил я. — Ты погоди. Ты же на эмоциях сейчас. Посмотри на себя, какая ты красотка, и на меня. Что-то я не вижу, здесь гармонии, а?