— Конец близок! Он среди нас! — завывал оборванец, перешедший ясновидцу дорогу.
Судя по одежде, бедняга был литейщиком пуль. Его пальцы почернели от работы, но, предавшись отчаянию, он забросил все дела.
— Он пришел!
Брызги слюны скапливались на его нижней губе. Глаза горели лихорадочным огнем.
Один из сопровождающих вышел вперед, чтобы убить предсказателя, но ясновидец поднял руку, остановив его.
— Эти варвары ничем не отличаются от животных, — проворчал воин, не скрывая презрения.
— Возможно, — ответил ясновидец, — но они просто напуганы. А ты никогда не испытывал страха, экзарх?
Пристыженный воин поспешил занять свое место в свите.
Ясновидец обратил взгляд на бродягу, безмерно изумленного их странной речью — и языком, и манерой произношения, — и прижал к его лбу два пальца. Тот согнулся, упал на землю и замер.
— Нам некогда их всех успокаивать, — сказал воин, наблюдавший за ним. — Наш путь ведет к насилию.
Ясновидец вздохнул и кивнул:
— Как и каждый путь, уже пройденный нами.
Даже в этом захолустном мире приметы распада были очевидны. Знамена, провозглашающие верность Терре, гнили в грязи сточных канав. Мраморные статуи, увековечившие образ Повелителя Человечества, были сброшены с пьедесталов и едва виднелись под слоями пыли и сажи. Даже законники со своими палицами и щитами не могли навести порядок. А просвещение это обещало когда–то, но вместо него вернулись старые боги. И не только здесь, а повсюду. С ними нагрянуло безумие, обратившее людей друг против друга. Хаос.
Ясновидец знал обо всем этом. Все это он предвидел.
В отблесках далекого пляшущего пламени бесновались тени собравшихся мятежников. Жажда крови так сильно овладела толпой, что крики грозили заглушить звон колоколов.
Ясновидец поднял взгляд к линии горизонта, нарушенной красными отсветами отраженного огня. Между двумя башнями разрушенной казармы виднелся силуэт повешенного. На фасаде здания остался горделивый символ в виде сжатого кулака, держащего весы. Изображение оскверняло бранное слово, намалеванное краской. На теле повешенного были заметны следы побоев. Вместо глаз блестели свежие раны, одежда превратилась в обгоревшие лохмотья.
Ясновидец отвел взгляд. Рука крепче сжала посох. Крики вдали стали громче.
— Пойдем, они скоро вернутся.
— Нам нечего их бояться, — фыркнул воин.
— Верно, экзарх. Но эти люди повидали уже достаточно кровопролитий.
Они продолжали идти.
Чем дальше они углублялись в город, тем гуще становился дым, окутавший улицы, но быстро распространяющееся безумие оставило более страшные и жестокие следы, чем пламя. Появились оккультные знаки, начертанные кровью или наскоро высеченные в дереве и камне. Ясновидец узнал этот древний язык. Руны, но не те, которыми пользовалась раса эльдаров. Слова–оборотни. Человек не должен произносить или писать их, это влечет за собой проклятие.
Шлем скрывал выражение лица ясновидца, но голос звучал угрюмо:
— Беда здесь… Великий Враг, Та–что–жаждет, Первая погибель и Последняя война. Держитесь, — предупредил он свою свиту, и воины насторожились. — Беда здесь. Уже здесь.
Дым, насыщенный вонью горящей плоти, рассеялся на триумфальной площади. Крутая арка из пористого камня отбрасывала длинную тень, частично поглощающую беспорядочно разбросанные трупы.
На коже жертв виднелись вырезанные руны, а сами тела образовывали зловещую процессию, проходящую под аркой и уводящую в гетто ветхих домишек и складских ангаров. При первых же шагах по площади ясновидец почувствовал дрожь в руке, держащей меч. По краям мелькали силуэты людей, мрачным шепотом обсуждавших странных воинов. Их закругленные шлемы и гладкая броня казались неуместными среди подобного развала.
Но никто им не препятствовал: немногочисленных зрителей ужас парализовал либо лишил разума.
В гетто их встретили новые трупы. Но здесь они будто играли роль указателей, ведущих в промышленный район, до обветшавшей двери оружейного склада.
— Каждая пуля, каждый клинок, — произнес ясновидец. — Этого не хватит.