- Да нет же,- отвечал Серёжа, крепко держась за руку отца,- я как раз проходил мимо. Вдруг слышу - внутри парикмахерской люди прямо помирают со смеху. Я, конечно, полез в парикмахерскую смотреть, в чём дело, почему смеются. И уже сам смеюсь. Засунул я голову в зал, смотрю, а там только два человека нормальных - Волька Костыльков и какой-то старичок в смешных туфлях. А остальные все - и мастера, и остальные граждане - ну прямо на моих глазах превращались в баранов. Тут я, как дурак, ещё громче стал смеяться и в ладоши хлопать. И вдруг я слышу - что-то не тот звук получается. Смотрю, а у меня вместо рук - копыта, и сам я уже не человек, а барашек! Только ты, пожалуйста, папа, никому не рассказывай.
- Ладно, ладно,- сказал Александр Никитич.- Видишь, Серёжа, во-о-он мама спешит!
Серёжа бросился навстречу Татьяне Ивановне.
Как будто сговорившись, никто не напоминал Александру Никитичу про его первую и последнюю попытку добиться научной славы без упорного и добросовестного труда.
XVII. «Будьте знакомы»
Рано утром следующего дня друзья были уже в сборе.
- Будьте знакомы,- сказал официальным голосом Волька и представил Хоттабычу Серёжу и Женю.
- Очень приятно,- сказали в один голос и Хоттабыч и обе его недавние жертвы.
А Хоттабыч подумал немножко, пожевал губами и добавил:
- Нет границ моему счастью познакомиться с вами. Друзья моего юного повелителя - лучшие мои друзья.
- Повелителя? - удивились Серёжа и Женя.
- Да, повелителя и спасителя.
- Вашего спасителя? - не удержались и фыркнули ребята.
- Напрасно смеётесь,- строго взглянул на них Волька,- тут ничего смешного нет,- и вкратце рассказал о всех приключениях за последние трое суток.
Ребята помолчали, подавленные необыкновенностью своего нового знакомого. Молчание прервал Женя:
- А знаете, товарищи, наш дом скоро будут сносить.
- Прошу прощения, превосходнейший отрок, не скажешь ли ты мне, что значит «сносить дом»? - осведомился Хоттабыч.
- Ну, сломают.
- А зачем, прости мне мою назойливость, будут ломать твой дом?
- То есть как зачем? Чтобы построить на его месте новый дом, дом-дворец. Это не только наш дом ломать будут,- добавил он с гордостью,- в нашем переулке сразу четырнадцать домов ахнут. Заодно уж и переулок расширят. Давно пора.
- А тебе жалко дом? - сочувственно спросил старик.
- А то не жалко! Конечно, жалко, я к нему во как привык! Мы в нём одиннадцатый год живём. И ребята кругом все знакомые…
XVIII. Хоттабстрой
Около четырёх часов утра два подвыпивших гражданина возвращались домой после товарищеской пирушки. Они шли, крепко обнявшись.
Вдруг один из них, тот, который повыше, почувствовал, что сверху ему что-то капнуло на нос. Это при совершенно безоблачном небе! Удивлённый гражданин поднял свои глаза вверх, потом торопливо зажмурил их. Он явно чего-то испугался, но решил не показывать виду.
- Вася, дорогой мой,- сказал он деланно равнодушным голосом,- посмотри, сделай милость, наверх…
Вася послушно посмотрел на небо, тоже испуганно заморгал глазами, тоже сделал равнодушное лицо и отвечал более или менее спокойным голосом:
- Так что я, Никитушка, ни-ничего не вижу. Они так и не сознались, что видели, как по небу один за другим пронеслись четырнадцать многоэтажных домов. Под каждым домом тоненькими, еле заметными усиками болтались обрывки телефонных и электрических проводов и торчали обломки водопроводных труб. Из труб ещё капала вода. Одна из капель как раз и упала на нос Никитушке.
Примерно в это же время Николай Никандрович Богорад проснулся от какого-то резкого толчка, спросонок решил, что уже пора вставать, и направился на кухню умываться. Но вода из крана не текла. Тогда он решил зажечь свет, чтобы сподручней было поправить водопровод, но свет не зажёгся.
- Пробка перегорела,- догадался Николай Никандрович.
Притащил из коридора стремянку и полез проверить пробку, но пробка была в полной исправности.
- Что за безобразие! - возмутился он и снял телефонную трубку, чтобы сообщить управдому, что сразу испортились и электричество и водопровод.
Но и телефон бездействовал. Тогда Николай Никандрович решил пойти разбудить управдома, чтобы сообщить ему о странных авариях. Открыв двери парадного, он увидел, что дом стоит не в Первом Строительном переулке, как обычно, а в совершенно неизвестном месте, где-то далеко за городом.
Было не больше четырёх часов утра, когда Вольку разбудило лёгкое прикосновение чьей-то руки. Он недовольно хмыкнул, повернулся на другой бок и, натянув на голову одеяло, попытался снова заснуть. Это ему, однако, сделать не удалось. Неизвестно каким путём пробравшийся в комнату сильный ветер сдул с него одеяло.