– Молоденький…, совсем молоденький, – вдруг громко сказала какая-то женщина.
Шевеление у забора усилилось, и женщины стали приближаться, выходя на свет. Их было пятнадцать, или двадцать, самого разного возраста. Те, что старше, наблюдали происходящее на расстоянии, а те, что моложе, вели себя нахальнее. Казалось, они хотели произвести впечатление на старших, что-то выкрикивали, некоторые были злые, другие весёлые. Они подначивали Алексея. – Эй, пойдём со мной, научу. А хочешь, прямо тут? Давай, молоденький! Не стесняйся. Дуська! Покажи ему сиську! Ошалевший от этого натиска Алексей растерялся. Ворота заперты, в дом, что ли бежать? Майор сказал здесь ждать. В этот момент Алексей увидел совсем юную девушку, лет пятнадцати, а может и меньше. Она перехватила его взгляд, подошла ближе, и под одобряющие возгласы окружающих, задрала юбку и стянула трусы. Затем наклонилась, стоя вниз головой, показывала свой голый зад, и громко спрашивала, – нравлюсь я тебе, да? Правда, нравлюсь? Женщины вокруг, прыгали от восторга. В этот момент Алексей увидел майора, который смеясь, толкал локтем милиционера, того, что закрывал ворота. Тот перестал смеяться и громко сказал:
– девушки, успокоились! Не шумим! А где Дульсинея? Дульсинея здесь?
– Ну, я. Чего надо? – из темноты вышла женщина лет далеко за пятьдесят, в очень тесной засаленной блузке и короткой мини-юбке. Одна нога у неё, была явно толще другой. Помятое лицо, с обвисшими щёками и тяжёлыми мешками под глазами, ярко и грубо накрашено. Редкие седые волосы, с остатками рыжей краски, связанны в хвост, торчащий сбоку головы. Сверкнув множеством колец на руке, женщина вынула сигарету изо рта, выпустила дым, и повторила вопрос, – чего надо?
– Дульсинея, познакомься, – майор показывал на Алексея, стараясь быть серьёзным.
– Чего надо? – Дульсинея, с удивлением смотрела на потерявшего дар речи, ошалевшего Алексея.
– Ладно, – сжалился майор, – иди в машину.
– До свидания, – сказал Алексей, чем вызвал бурную радость, и женщин, и милиционера.
– Ну, что, познакомился с Дульсинеей, Дон Кихот? – спросил он уже в машине.
– А что это было? Что это за место? Кто эти сумасшедшие? – Алексей с трудом приходил в себя. Он родился в этом городе, но никогда ничего подобного не видел.
– Это приёмник-распределитель. Сюда свозят проституток, со всего города. В основном с вокзалов и притонов. Элитных шлюх, здесь нет. Здесь, только самое дно. Есть такие, что за рубль.
– Там же, малолетки, – Алексей, мальчик из благополучной семьи вообще не знал, что в городе есть проститутки и про то, что есть «дно», – откуда это всё?
– Жизнь, штука сложная. Как кому повезёт. Воспитание, – философствовал майор, – у мужика, если не сумасшедший, даже у самого опущенного, всегда есть тормоза. А баба, пойдёт в разнос.
Аргумент майора, Алексей понял. Но сознание отказывалось принимать увиденное. Это был какой-то дурной театр, параллельный мир. И он ему, неинтересен.
***
Неожиданное упрямство, обычно покладистого Лившица, выглядело странно. Газета, конечно, внешне была похожа на газету, и делалась по всем правилам, в собственной типографии. Но по содержанию, не могла быть, не удручающей. Публиковать в ней хоть что-нибудь из реальной жизни, было практически невозможно. Так или иначе, всё, что происходило в частях, считалось, как минимум, «для служебного пользования». Поэтому, обычно публиковались перепечатки отдельных ура-патриотических статей, из центральных газет, и по сути бесконечные, повторы про то, кто быстрее пробежал и точнее стрельнул в мишень, во время очередной тренировки, или проверки. Всё это, сопровождалось обязательными фотографиями героев «репортажей», в разных позах, то лёжа, то стоя, то набегу, и все в одинаковой форме. Но и здесь нельзя было разгуляться. Не дай бог, на фотографии появится не застёгнутая пуговичка, или что-нибудь не по уставу.
Однажды Алексей решил превзойти самого себя, и внести новизну в военное фотоискусство. Он уже создал кадр, где лицо прицеливавшегося бойца, Батыра Рустамова, отличившегося меткой стрельбой, было фоном для дула автомата, направленного прямо в объектив фотокамеры. Однако завершить «шедевр», не удалось. Командир полка лично, с матом вынес Алексея «из под огня», вместе с фотоаппаратом. Направлять оружие в сторону людей, категорически запрещалось. Рядовой Батыр Рустамов, вместо газеты попал на кухню, отбывать наряд вне очереди.
Ко всей этой однообразной скучище, добавлялся и тот факт, что газета в основном наполнялась рассказами о героях частей, расположенных недалеко от штаба и редакции газеты, куда добраться не составляло труда. А вот, из дальних отдельных рот, материалов почти не было. Заставить замполита удалённой роты, написать заметку, было нетрудно. Солдат хорошо стрельнул, и хорошо пробежал, и за это получил благодарность от командира взвода. Вот и вся заметка. Проблемой, как всегда, была фотография. Если что-то фотографическое и присылали, то совсем не газетного толка. Газета, всё же, не дембелевский альбом. Если по случайности, кто-то из офицеров и увлекался фотографией, то платить за такую работу, ему никто не собирался. Поэтому, частенько, весь номер газеты заполнялся фотографиями Алексея. При этом, под каждой фотографией, добросовестно указывался автор. Понятно, что фамилия, повторявшаяся по десять раз в каждом номере газеты, не могла не примелькаться. Алексей, стал «звездой многотиражки».