— Хо! Это не так-то просто, дорогой…
— Не сомневаюсь.
— А какой риск! Всякие могут быть осложнения…
— Ну, дорогой!.. — Сожич заерзал в кресле. — А мне легко было хранить все это время? И заметьте, ни одного процента порчи!..
Митря не выдержал и ткнул в бок Леню, да так, что тот едва не вскрикнул. «Вот это да! Попались, мошенники! Так-то вам и удастся сплавить! Ждите!»
Мальчишки старались не пропустить ни слова.
— Хорошо! — вдруг согласился приезжий. — Только условие: паковать будем вместе. Еще раз просмотрим…
— Сделайте одолжение! — Ян Савельевич чуть ли не запрыгал в кресле. — О чем говорить? Каждую полосу проглядим, каждую шкурку…
Митря и Леня переглянулись. Что еще такое? О чем они?
— Дело прошлое. Где же вы приобрели такую пушнину, Ян Савельевич? — спросил гость, поднимаясь.
Сожич печально вздохнул.
— Где? Вы спрашиваете… Были люди — бывшие промышленники… Я тогда надеялся начать большое дело… Все кончилось «Оборотом». Жмет госторговля. Пока не поздно, приходится вкладывать деньги в вещь. А кому здесь нужны меха? Они будут носить овчинные полушубки и городить эту индустриализацию! Читали? Кому тут нужна норка, горностай, серебристая лисица?..
Это был удар страшной силы. Со злости Митря чуть не поломал куст. Оказывается, речь шла о каких-то никому не нужных шкурках.
Леня так расстроился, что неожиданно оступился и попал ногой в какую-то ямку. Качнувшись, он успел схватиться за куст, но ветка оказалась сухой, затрещала. И сейчас же послышался собачий лай. Леня опрометью кинулся к забору. Но собака была уже в саду и, конечно, догнала бы его, если бы… Если бы Митря не прикрыл отступление товарища. По опыту Митря знал, что от собак лучше не бегать. Митря остался на месте. Из-за кустов выскочил Альберт. Вид у бульдога сейчас был такой зверский, что у Митри затряслись поджилки. Но тут, вслед за собакой, из-за кустов выбежали Ромка и Адриан.
— Тубо! Тубо, Альберт, свой! — кричал запыхавшийся Ромчик.
— Митря? — Адриан опешил, увидев товарища. — Вот еще!.. Как ты сюда попал?
Страх перед грозным бульдогом заставил Леню с невиданной для него ловкостью взлететь на забор. Несколько секунд, и он уже повис с другой стороны, как маятник, мотая ногами и ища какой-нибудь опоры. Но точки опоры не нашлось. Леня разжал руки и, зажмурив глаза, полетел вниз. Он свалился в разросшийся вдоль забора репейник и замер, прислушиваясь к тому, что происходило в саду Сожича.
А в саду за забором перед Митрей уже возникли хозяин дома и его гость.
— Тубо, Альберт! Что тут такое случилось? А-я!.. — Ян Савельевич быстро оглядел непрезентабельный костюм Митри. — Через забор, конечно?.. Тубо, Альберт!
Но Альберт туже и без команды перестал лаять. Однако он не спускал красных подслеповатых глаз с нарушителя.
— Это Митря, — смело выступил вперед раскрасневшийся Ромчик. — Он ко мне пришел, дядя…
— К тебе?! Очень интересно… А почему через забор? Разве так удобнее? Постойте, постойте!.. По-моему, мы сегодня уже виделись… А что это у твоего товарища за пазухой?
Митря вытащил из-под рубахи единственное яблоко, которое он поднял с земли по пути. Он бросил яблоко.
— Хороши у тебя гости, Рома, нечего сказать, подобрал приятелей…
— Никакой я не гость. Зря это он… Яблок я хотел набрать. Только и начал… — потупясь, выпалил Митря.
— Неправда! Он не за тем… — вырвалось у Адриана.
— За тем! — твердо сказал Митря. Адриан осекся, поняв, что, выручая товарища, чуть не выдал тайны.
— В милицию сдать надо, — спокойно произнес человек с трубкой. — Отправят в колонию малолетних преступников. Там научат уважать чужую собственность. Начинают вот так, с яблок, а потом грабежи со взломом…
— Не надо в милицию, дядя Ян! Он больше не будет! — просил Ромчик.
Но Ян Савельевич не поддержал приезжего коммерсанта. Он предпочитал иметь поменьше дела с милицией. Кроме того, Сожич, видно, был так доволен удачно завершившейся сделкой, что решил быть великодушным.
— Ну, вот что, сказал он. — Ступай отсюда поскорей, разбойник. На этот раз я тебя отпускаю. Но попадешься еще раз, не порадуешься. Имей в виду, эта собака может разорвать любого. И клочков не останется. — Сожич мотнул головой в сторону уже совершенно по-домашнему улегшегося на землю Альберта и продолжал, наступая на мальчишку: — И чтобы духу твоего тут не было!