Как будто я еще живой.
Разделит скудный кошелек
Моя родня – ей невдомек,
Что не для денег я прожил –
Царю служил, людей смешил.»
Царевна немного похлопав в ладоши, сказала ему, поворачиваясь, чтобы уйти.
– Это было чудно. Ты заслужил свое яблоко на полу.
Он улыбнулся в ответ, и прошептал.
– Да благословит Бог твое сердце, моя Царевна.
1.3
Царь Таланцио был старым воином с простыми привычками. Он никогда не позволял своим слугам заставить его краснеть. Он сам служил себе во всех своих скромных нуждах. Он любил выезжать на охоту и готовить себе легкий обед из дичи. Он всегда вставал рано, молился около часа и после этого шел в библиотеку, где читал о древних Царях и их царствах, о потопе на земле, о смелом и честном человеке, который спас человечество от погибели в те ужасные дни. Также он особенно любил книги о путешествиях в далеких землях, которых он не видел, о еде, животных и языках этих краев. У него было нежное сердце и быстрое воображение, которое открывало ему невидимое и таинственное.
Он был мудрым правителем своей страны. Люди не были обременены непомерными налогами, у них часто были праздники, а образованность не была редкостью даже среди самых бедных. Он следил, чтобы сироты, старики, больные и бедные имели достаточно из его казны. И в полдень он лично посещал ворота замка, чтобы подать нищим, и знал почти всех их по именам.
Когда Делио, старший священник его царства, и шут Ририо вошли в его палату тем утром, он был еще на коленях. Но увидев, что они вошли, сказал им:
– Помолитесь со мной, мои друзья. И, может быть, Спаситель покажет сегодня нам свою милость.
– Мы охотно сделаем, как скажешь. Но о чем будем молиться? – спросил Делио.
– Я чувствую, что я умру очень скоро. И я хочу, чтобы мое единственное дитя было счастливо.
– Тогда вы не должны баловать ее, – усмехнулся Ририо.
– Не время смеяться, братья. Я стар. И я знаю, что очень скоро Лавиния станет сиротой. Что я могу сделать, чтобы защитить ее.
– Единственное решение, я думаю, выдать ее замуж и побыстрей.
– Ох, Делио. Ты видишь меня насквозь. Но выдать за кого?
Делио поднял руки.
– Милостивые Небеса. Вы спрашиваете меня за кого. Цари и наследники могут быть единственными кандидатами на ее руку. Дочь великого Царя должна быть также и женой великого Царя.
– Я думаю иначе, Ваше Величество.
– О чем ты, Ририо?
– Ее образованием занимался один дурак, именно я. Она привыкла к моим глупостям, из которых главная мой поэтический дар. Она должна выйти за поэта. И великого поэта, ибо я был великий дурак.
– Спасибо вам, братья. Пожалуйста, преклоните колена со мной. И давайте помолимся, чтобы она вышла за великого царя, который к тому же был бы и великим поэтом. Должен ли он быть также великим дураком, Ририо? – улыбнулся Царь.
– Необязательно, быть поэтом уже достаточно.
В полдень дюжина серебряных труб зазвучала над центральной площадью замка, где находился алтарь. Царь среди священства и верных рыцарей в длинной, но достаточно живой процессии вышел из дверей палаты государственного совета. Царь любил советоваться со всеми, включая нищих и собственную дочь. Но особенно он любил слова премудрости от Ририо и Делио. Делио всегда был серьезен, а Ририо был смешон от первого слова до последнего. Даже в страшном горе Ририо находил место веселью. И те, кто были готовы заплакать мгновение назад, после его шуток покатывались со смеху, и никто не мог их остановить. Они были уже неуправляемы.
Когда процессия остановилась посереди площади между камнем смерти, где каждое приносимое в жертву животное умертвлялось, и алтарем, где оно приносилось во всесожжение Богу, Царь поднял свои руки и сказал:
– Да будут благословенные любящие, ибо они улучшают этот мир! Да будут благословенны те, кто на войне, ибо они сражаются за мир! Да будут благословенны молодые и старые, ибо они живы! Да будут благословенны жестокие и милостивые, ибо они люди! Да будет благословенно все во всех и каждое в каждом! Да будет благословен наш Бог Спаситель потому, что Он любит нас, хоть мы и низки и грешны! Аминь!
Он положил руку на голову большого белого быка, и, в соответствии с обычаем всей его жизни, обезглавил животное одним ударом меча. Потом Царь поднял тело быка на плечи, и медленно поднес его к алтарю. Когда Царь Таланцио был молод, это было для него удовольствием, со всей его силой и ловкостью. Но с годами становилось все тяжелей отнести зрелого быка от смертного камня к алтарю. Это всегда занимало двенадцать шагов. Но сейчас каждый мог видеть, что лицо Царя бледно и покрыто потом. Царь чувствовал, что сердце его бьется все слабее и слабее, он чувствовал, что сейчас умрет. Но он никогда бы не смог отложить жертвоприношение, потому что он поклялся Богу, что сделает это ради Лавинии, его дочери. «Она должна быть счастлива,» – думал он. «Она должна быть счастлива, даже если я этого не увижу. И она должна встретить это парня, который и Царь и поэт.» Когда он положил быка на алтарь, он уже знал, что это последнее жертвоприношение в его жизни. Он зажег поленья под быком от факела, который подал ему Делио, и держал руки воздетыми к Небу пока не появился голубой дым, который был знаком того, что Бог принял жертву. Его сердце останавливалось.